—
Очнулась! — ко мне тут же подскочил один. — Воды хочешь?
—
Может, поесть? У меня мясо вяленое есть…
—
Хлеб…
—
Молоко…
Они
со всем сторон начали мне предлагать всякое разное и улыбались так
старательно, будто надеялись понравиться. Я же смотрела на их
обветренные бандитские лица, освещенные неровными отблесками
костра, и мечтала снова провалиться в забытье.
—
Отстаньте вы от нее, — вмешался главный, — разошлись! Живо!
Запугали девку…
Девка, то есть я, была уже не просто
запугана, а в состоянии глубокого шока. Столько всего свалилось на
меня одну, что уже перебор.
— Ты
не бойся, красавца. Мы тебя не обидим. С нами как за каменной
стеной будешь. И накормим, и напоим, и согреем.
Где-то я уже сегодня это слышала. Беззубый
жених тоже сытую жизнь обещал, коровкой соблазнял и при этом держал
связанной в погребе.
Странные они тут все какие-то. Хватают без
спроса, жадно смотрят и уверяют, что с ними будет хорошо и здорово.
Может, я отстала от жизни, и это просто новый способ
знакомства?
— Мы
тут подумали, — продолжал главный, задумчиво ковыряя палкой землю,
— что неправильно тебя насильно между всеми делить. Толку от этого
не будет. Пока вместе едем, присмотришься и сама выберешь, с кем
останешься…
А
можно ни с кем? Можно я сама по себе?
—
Ребята мы неплохие, хоть и профессию опасную выбрали. Ничто
человеческое нам не чуждо. Хочется и счастья человечного, и женской
ласки. Сама понимаешь…
Я не
понимала, но перечить боялась. Всех пятерых мне кружкой точно не
вырубить, так что надо как-то подстраиваться, искать другие
варианты.
Я
аккуратно села, поправила подол платья и произнесла:
— От
воды не откажусь.
Мне
тут же всунули в руки жестяную флягу. Я сделала несколько глотков и
закашлялась. Вода была теплой и с неприятным металлическим
привкусом:
—
Спасибо, — протянула флягу обратно, вытирая губы рукой.
—
Рассказывай, как в лесу очутилась. Откуда идешь, куда путь
держишь?
Я
начала лихорадочно соображать, что можно говорить, а что нет.
— Из
деревни иду. Она там, — махнула рукой в ту сторону, с которой
пришла, — у дороги.
—
Семиверстка, что ли? — спросил тощий.
—
Да. Она самая.
— И
как они умудрились тебя оставить? В погребе, что ли,
прятали?
—
Прятали, — кивнула я. И главное ведь — не соврала.
—
Вот дают. Совсем страх потеряли, — с некоторой долей восхищения
протянул он, — а если бы тебя в один прекрасный день хворь
скрутила?