– Ой, блин, – дотрагиваюсь ладонью до лба, – он же компашку свою приведет.
– Да пусть, будет весело.
Не нравится мне все это. Токарев и его дружки в Машкином доме? Они могут себе позволить разные фривольности. Например, приставать к девчонкам, притащить с собой алкоголь или еще чего похуже.
Машин папа сказал, что спиртного на вечеринке в честь совершеннолетия дочери не потерпит. Сам всё лично проконтролирует. Бутылка розового шампанского на всех, – и баста.
– Маш, дело, конечно, твое, но…
У меня мелькает мысль позвонить ее отцу и… что? Сдать с потрохами подругу? Нет, так дела не делаются. Пока ничего критичного не произошло. Хотя ее проблемы со сном меня настораживают. Может быть, намекну о них Ростиславу Андреевичу при удобном случае. Все-таки недостаток сна – это серьезно. А Маша в это не верит. Она даже спотыкаться стала, идя по гладкому асфальту.
– Но что? Говори, Ксю, – ерзает на стуле в нетерпении.
– Да ладно, забей. Приглашай своего Тимура.
– Знала, что ты меня поймешь, – она протягивает руку и крепко сжимает мои пальцы. – Люблю тебя.
– И я тебя.
Неожиданно в кафе заходит Ростислав Андреевич. Его взгляд сразу же устремляется на нас, наводя на паническую мысль, что он уже некоторое время наблюдал за нами с улицы.
– Пап, ты уже приехал за мной? – Маша встает со стула и надевает рюкзак. – Идем, Ксюш.
– Слушай, не хочу напрягать твоего отца, – говорю тихо, чтобы он не услышал. – Я останусь, посижу еще немного и доберусь домой на автобусе.
Ростислав Андреевич подходит к нам ближе и кивает мне в знак приветствия. Я в ответ лепечу: «Здрасти». В животе что-то обеспокоенно ухнуло, а под лопаткой кольнуло.
Боже, что со мной? Булка была несвежей?
К черту булку, это Машин отец вызвал во мне такую странную реакцию!
Он обеспокоенно смотрит на Машу и нюхает ее стакан.
– Да без коньяка, пап, – весело смеется подруга.
– Паршиво выглядишь, дочь моя.
– Всю ночь учила теорию государства и права, – врет Маша.
– Ладно, поехали у меня еще куча дел. Ксения, ты едешь? – обращается ко мне, видя, что я никуда не собираюсь.
– Нет, я еще посижу.
Ростислав Андреевич смотрит на меня долгим взглядом, пока Маша роется в рюкзаке, вовремя вспомнив, что захапала мою тетрадь с лекциями.
Я съеживаюсь под пристальным синим взглядом, который гипнотизирует меня, и утыкаюсь глазами в недоеденную булочку. Маша кладет тетрадку на стол, и я накрываю её дрожащей рукой.