Скорпион слушал, но больше с интересом рассматривал прилегающие
к дому территории, что виднелись с крыши; вдалеке белой полосою
тянулся мост через реку, сам Амур-Батюшка играл на солнце лазурью,
отражая солнечные блики по всей ширине и полноте вод. Что этой
большой реке до человеческих заморочек?
– Тренер по карате? Я помню каратеков на боях. Не наше это –
карате. Я славянин. Деда учил меня своей школе боя. Природная она.
По нашей стати. У нас не тренера. У нас – дядьки. У меня двое
дядек. Ты – не дядька. Ты другой.
Токаява ухмыльнулся немного уязвлённо:
– Что-то я не встречал в Хабаровске секций по славянской борьбе,
где учеников вели бы… дядьки. А вот тренер по карате к вашим
услугам.
– Скоро появятся, – спокойно обронил Скорпион. – А пока и драка
подойдёт. Благо желающих проверить хоть отбавляй.
Японец тяжело вздохнул и присел на парапет рядом с Сергием.
Рассматривая проплывающие облака и ленту реки, неторопливо
продолжил:
– Я в России живу и преподаю двадцать пять лет. Почти с тех
самых пор, когда слово «карате» впервые услышали в Советском Союзе.
Со своими бойцами четыре раза ездил на соревнованиях в Японии.
Соревнования проводятся каждые четыре года, в високосный год, во
время цветения сакуры. Мои бойцы проходили отборочные туры, но до
финала не доходил никто. Это при том, что в Японии мои бойцы много
лет подряд занимали призовые места. Неужели я так плох, как
тренер?
– Где родился там и пригодился. Зачем вы уехали в Россию?
Скорпион оторвался от созерцания людской реки; день клонился на
закат, и люди ехали с работы, толпой продвигаясь от автобусных
остановок к своим домам. Спальный район. Отрок внимательнее
разглядел поникшего тренера. Мало кто может признать свою слабость.
Это признак большого мужества.
– Легко там, где есть все условия. Тяжело там, где все
приходится делать с нуля, а то и вопреки. Я решил быть там, где
сложнее, – признался тренер и Сергий проникся к нему симпатией.
– Сложнее… звучит как про меня, – Сергий повернулся, вздохнул.
Не отвяжется же всё равно. – Хорошо, дай мне адрес. Завтра зайду,
посмотрю.
Давно к Токаяве Кебоши не обращались на «ты». Глаза Токаявы
засветились печальной добротой. Он был как великан в стране
лилипутов, где сам со временем стал лилипутом, но ещё помнил о
своём могучем прошлом. Черканув на бумажке адрес, мастер протянул
листок и обронил: