Я нервно сглатываю и с трудом выдавливаю из себя всего одно слово:
– Да.
– Хмм... Позволь спросить: а что заставило тебя передумать?
– Вас это не касается, – я качаю головой, но мужчина и так все прекрасно понимает: нужда – вот единственная причина, которая приводит сюда такие же заблудшие души. Имея в кошельке семьсот рублей, я вынуждена соглашаться на все, чтобы мой ребенок не голодал и не ждал меня сейчас в квартире с едва знакомой женщиной... Я вынуждена соглашаться даже на проституцию. И хотя Дионис уверяет меня, что это нечто иное:
– Это сексуальный эксперимент под руководством опытного БДСМ-мастера! – для меня спать с мужчиной за деньги – это проституция.
– Что от меня требуется? – спрашиваю я, старательно подавляя собственные эмоции.
– Пока отправляйся в общий зал и работай, как обычно, – говорит Дионис. – Я позвоню Марку, он приедет с договором, чтобы обсудить все условия сделки.
– Какие еще условия?! – хмурюсь я. – Разве вчера вы не все мне рассказали?!
– Только в общих чертах, – хмыкает мужчина и отмахивается от меня: – Иди, иди. Администратор позовет тебя, когда Марк прибудет в клуб.
Мне приходится вернуться в зал, и следующие два часа я провожу в томительном ожидании своей участи. Ощущение, что впереди у меня – смертная казнь, не меньше. Напряжение такое, что даже танцевать нормально не получается, хотя многолетний опыт приучил к автоматизму движений. Вот только сегодня ночью ноги и руки не гнутся, мышцы болят, голова ватная. Наверное, мою неполную отдачу чувствуют и клиенты, потому что за два выступления я не получаю ни приглашений на приваты, ни даже чаевых.
После полуночи ко мне подходит Игорь – тот самый администратор, что тащил меня на первую встречу с Марком, – только в этот раз я иду за ним по доброй воле и даже не задавая вопросов. Я проводит меня в небольшой кабинет рядом с кабинетом Диониса и оставляет одну – как и тогда.
Несколько минут в тишине и неоновом полумраке заставляют меня считать удары собственного сердца. Потом дверь открывается – и входит Марк Штейн. Я нервно сглатываю, не решаясь поднять на него взгляд или хотя бы поздороваться, но успеваю заметить, что он снова в черном и снова с кожаной плетью, рукоять которой поскрипывает в крепко сжатом кулаке.
– Здравствуй, Кармен, – говорит мужчина.