- Как видишь, - пожала я плечами.
- И что будешь делать? Мы вдвоем знаем, на что способен этот чокнутый жрец, - шерсть на загривке антер встала дыбом, в темноте блеснули когти, а в воздухе повис недоговоренный вопрос.
- Пожалуй, вернусь к разделочному столу, если ты не против. Мне надо подумать и все же встретиться с клиентом. А там, посмотрим.
Антер кивнула, выпуская меня обратно в зал. Я вышла, полной грудью вдыхая ароматы жареного мяса, специй, чеснока и рыбы. Оглядела суетливое кухонное царство и почувствовала, как постепенно напряжение начинает сменяться привычным спокойствием.
Кухню я обожала с детства. Даже в родительском доме любила вовсе не главный банкетный зал с дубовыми столами, фальшиво поющими менестрелями и хохотом пьяных гостей. А именно царство медных кастрюлей, разделочных досок и специй. И, особенно, печь.
В “Золотом единороге” была огромная раскаленная плита на две дюжины мелких огненных элементалей, греющих кастрюли, чугунки и сковороды. Вокруг печи суетились, постоянно помешивали, жарили и что-то пекли повара. Рядом толклись посудомойки и разносчицы.
Обычно я тоже с удовольствием принимала участие в представлении “архимаг в личине кухарки”, получая искреннее удовольствие от своей второй ипостаси.
Но не сегодня.
Сейчас все мои мысли занимал лишь Арамор, будь он неладен!
Я прошлась по кухне, зачем-то поднимая крышки кастрюль, и потянулась к миске и венчику. Похоже мне просто жизненно необходимо что-нибудь взбить. И очень жаль, что эти яйца всего лишь куриные…
Спустя полчаса я засунула свое художество внутрь духовки, где лениво томился самый крупный огневик – пожилой, заслуженный трудяга кухонной магии. Сердито цыкнула, когда он из любопытства потянулся рукой к форме, и вытащила предыдущее блюдо – утку, уже запекшуюся до золотистой корочки.
Вновь повернулась к выделенному мне разделочному столу, оглядывая маленький личный удел этой кулинарной империи. Кажется, готово. Я проткнула ароматную тушку ножом, вдыхая аппетитный запах мяса и специй.
Почти тут же мое внимание привлекло непонятное копошение у входа.
Худощавый мужчина лет пятидесяти в дорогой ливрее дворецкого растерянно топтался у шарнирной двери. На невзрачном лице гостя неожиданно выделялись шикарные усы полководца и какие-то неприятные “рыбьи” глаза, выпуклые и блеклые. И судя по блуждающему взгляду мужчина явно кого-то искал.