Оказывается, Марго всё предусмотрела. Скалка необходима не
только на кухне, но и для воспитательного эффекта.
Этот паяц схватил мою любимую сковороду и выставил её
вперёд.
— Я буду защищаться.
Секундное молчание — и мы заржали как кони. Приличнее эту
истерику не назвать. У меня даже слёзы потекли. Осторожно их утерев
и кое-как придя в себя, открыла окошко, чтобы вдохнуть свежего
воздуха.
— Да уж, я думала, такие разборки только после двадцати лет
семейной жизни бывают.
— Ну, мы знакомы с твоих десяти лет, так что, в общем-то,
условия почти соблюдены. Тебе скоро тридцать четыре…
— Заткнись, просто заткнись. Я ещё молода и прекрасна.
И прозвучало это… уныло. Так, словно я уже отчаялась устроить
свою личную жизнь и хватаюсь обеими лапками за увядающую молодость.
Хотя выгляжу прекрасно, поддерживаю фигуру в идеальном состоянии,
берегу нервы, но возраст всё же потихоньку берёт своё. И настроения
это знание определённо не добавляет.
Посмотрела на Измайлова немного виновато. За что виновата, с
какого перепугу — неясно. Но чувствую себя именно так.
Он отставил сковороду в сторону, забрал у меня букет, положил на
стол, второй рукой обхватил меня за талию и прижал к себе. Затем
погладил обеими руками по спине, поддерживая, подбадривая, без
какого-либо сексуального контекста.
Я же едва ли не распласталась по нему. Такой огромный, надёжный,
свой. Вдохнула его запах. Неуловимо знакомый и в то же время новый,
непривычный, удивительно успокаивающий.
Он пару раз странно прижал меня к себе, и я подняла на него
взгляд.
— Нет, всё-таки она не настоящая, почти не пружинит, — вдруг
выдал этот экспериментатор. — Накладки или лифчик с поролоном?
— Ах ты! Да я тебя! Стукну тебя сейчас всерьёз! — Я поджала губы
и пару раз ударила кулаками его стальную грудь. — Больно.
— Вот поэтому девочкам нельзя драться, — нравоучительно заметил
этот гад, сам же растёр мои ладошки своими горячими огромными
лапищами и отпустил. — Поехали отвлекаться и гулять?
— Поехали. Хотя я теперь совсем не уверена, что хочу проводить с
тобой время. Некомфортно, знаешь ли, когда мужчина знает, что у
тебя не всё… натуральное.
— Но оно же снимается? Это ведь не пластика?
— Какой ты нудный! Нет конечно. Вот ещё не хватало, ложиться под
нож. Рожу ребёнка и там уже подумаю.
— Ты и так красивая, Эля. Эти ухищрения тебе вовсе ни к чему, —
прошептал он, касаясь тёплым дыханием моего уха.