– Я не собираюсь снова ломиться в эту дверь. Дэни скорее задушит меня, чем согласится поговорить со мной.
– Ты не можешь винить ее. Ты разбил ей сердце.
– У меня были на то причины. Ты знаешь это не хуже меня.
– А спустя шесть лет ты все еще жив, и женщина, которую ты так страстно любил, вернулась в наш город. Может быть, я подталкиваю тебя в нужном направлении.
Коул покачал головой.
– Меня не нужно подталкивать, но все равно спасибо. Увидимся завтра.
– О’кей.
Сэм слез со стула, допил пиво и выбросил бутылку в мусорное ведро.
– Дэни для меня – пройденный этап. Она пошла своим путем, а я своим.
Это было не совсем так. Он все еще думал о ней, больше, чем готов был признать. Иногда она даже снилась ему. Дэни, зовущая его присоединиться к ней в постели, ее шелковые темные волосы, разметавшиеся по белоснежным простыням, – все эти видения преследовали его. А то, как они занимались любовью, забыть было нельзя. Но она была не для него, и он ничего не мог с этим поделать.
– Ты работаешь больше, чем следует, вот и весь твой путь.
– Я должен быть все время занят, Сэм. Это единственный образ жизни, который мне известен.
Коулу не нужны были деньги, которые он зарабатывал на двух своих работах. Но ему необходимо было быть все время при деле. Это единственное, что помогало ему оставаться в здравом уме.
– Ты не думаешь, что Дэни захочет навестить тебя?
– Ты шутишь? Эта женщина упаковала все свои вещи и уехала на другой конец страны через три дня после того, как я порвал с ней. Она хотела уехать как можно дальше от меня. – Коул достал сковороду, чтобы пожарить стейк. – Я считаю, что Дэни будет избегать меня, как чумы, пока она будет здесь.
– Ты думаешь, что так хорошо знаешь ее?
– Да.
– И ты не хочешь пойти к ней и рассказать, что случилось?
– Нет, не хочу.
Сэм посмотрел на Коула с тем выражением жалости, которое тот особенно ненавидел.
– Ты безнадежен, Коул Салливан.
– Такова жизнь. И чем скорее ты смиришься с этим, тем лучше.
Нравилось ли это ей, или нет, Даника Мур не могла жить в Ройяле и всегда избегать Коула Салливана. Она все равно когда-нибудь столкнется с ним. И ей будет невыразимо трудно не дать ему пощечину. Одно лишь представление о том, как будет жечь ее ладонь от соприкосновения с его красивым лицом, дарило ей удовлетворение. Но не настолько, чтобы забыть боль, которую он причинил ей. Даже если она будет бить его по лицу всю жизнь, это не сотрет воспоминания о том, что он сделал.