Спозаранок она вставала и уходила собирать травы. Как-то сидела на полянке в лесу Любава и перебирала только что сорванные растения. Тут к ней старичок подсаживается. Сам небольшого росточка, борода до пояса, волосы светлые с зеленоватым оттенком, а глаза горели как два изумруда. И одет как-то странно: в вышиванке, на ногах были сапожки красные, а на голове — шляпа соломенная.
— Травку собираешь? — спросил он.
— Собираю, дедуля. Скоро холода начнутся, надо успеть собрать, а то людей лечить будет нечем. А ты сам с какой деревни? Вроде я никогда тебя не видела, — удивилась травница, не прекращая свою работу. — Неужто не здешний?
— Здешний я, самый что ни есть настоящий здешний, — усмехнулся старичок. — Леший я — хозяин леса. Каждый зверь, каждая былинка, каждый паучок подчиняются мне.
Леший приподнял голову и свысока посмотрел на травницу.
— Не таким, ой не таким я тебя представляла, дедуля. Ты лучше присядь, в ногах правды нет, — проговорила Любава. — А я тебе гостинца дам.
Она еще в детстве, слушая сказки бабушки, знала, как раздобрить лешего, и всегда с собой носила угощение. Гляди как понадобилось! Услышав про гостинец, леший тут же позабыл о своем самодовольстве.
— А что за гостинец? — поинтересовался он, нетерпеливо потирая руки.
Любава вынула из котомки кусок большого пирога, завернутый в белоснежное полотенце, и протянула лешему.
— Ешь на здоровье!
Дедуля схватил кусок пирога, поблагодарил и откусил его, довольно жмурясь от удовольствия и аппетитно причмокивая губами. Любава улыбнулась краешком рта и опустила голову, чтобы не смущать хозяина леса. Наевшись досыта, он еще раз поблагодарил травницу и, пообещав ей помогать при сборе трав, ушел по своим хозяйственным делам.
Доделав свою работу, Любава вышла на край леса, чтобы пересечь поле и скорее добраться до дома. Солнце уже начинало припекать. До избушки оставалось метров пятьдесят, когда перед ней возникла девочка лет двенадцати с ярко-рыжими волосами и зелеными глазами. Она стояла на лужайке в льняном белом сарафане, расшитом узорами. На голове был венок из ромашек, переплетенных с колосьями пшеницы. Девочка хмуро смотрела на Любаву, скрестив перед собой руки.
— Значит, лешему угощения носим, а про меня забыли? — она гневно сверкнула глазами цвета изумруда.
— Кто же сказал, что забыли? — удивленно проговорила Любава и вынула остатки пирога, которые оставляла для себя. — Ешь на здоровье!