Существо, пришедшее извне
пространства и времени, лишённое ранга. Оно изменяло прошлое,
искало пути в будущем и проникало в мысли богов.
Галактики умирали от его дыхания, а
боги падали пантеонами, их крики оставались незабываемыми.
«Оно что-то ищет, оно ищет кого-то…
Его имя…»
Это послание казалось обычным, пока
имя так и не прозвучало – оно было просто стёрто, как будто на
фундаментальном уровне его нельзя было ни произносить, ни хранить,
даже думать об этом имени.
Внезапно перед глазами Амаранта
вспыхнули образы: небеса раскололись, извергая багровый огонь,
земля содрогалась, поглощая всё живое, а звёзды одна за другой
гасли.
Где-то во вселенной наступало
разрушение, образовывая пустоту. В центре этого хаоса стоял его
отец, высокая и непреклонная фигура, чьё лицо было исказилось
отчаянием.
Перед ним возвышалась бездонная тень,
поглощающая свет – последний удар, и мир обратился в пыль.
– НЕЕЕТ! – воскликнул Амарант, сжав
рукоять меча.
Он думал, что не поддастся боли, что
стал другим, не знающим слабости, не способным заплакать.
Впрочем, слёзы предали его: одна
скатилась по щеке, за ней последовала другая. Он не рыдал громко,
не дрожал – он плакал тихо, искренне, как никогда прежде.
Отец и мать, тот мир, к которому он
стремился… Всё превратилось в пыль, и он, по сути, остался один в
своей расе.
Затем голос отца прозвучал вновь:
– Я создал этот меч специально для
тебя. Он будет расти вместе с тобой. Это наследие всех богов.
Никогда не забывай своё имя. Ты, Амарант Дё Ля Люмьер, избран. Ты –
последний свет. Найди его, сын мой. Найди его и спаси нашу
Вселенную.
К тому моменту слёзы высохли, и
Амарант выпрямился, его взгляд стал ледяным. Это пророчество, эта
ответственность – он буквально ощущал тяжесть, опустившуюся на его
плечи.
И единственный вопрос, который
крутился в его уме:
«Не слишком ли ты, отец, навалил на
простого червя?!»
И это действительно было чертовски странно. Почему именно он?
Обычный узник, какой-то грешник с сомнительной репутацией.
Он не герой, не бог… и такая огромная
ответственность? Страшно было даже подумать об этом.
БУЛЬК!
Тишина лопнула, словно стекло.
Пространство перед ним раскололось, и из разрыва вырвалась пасть –
не живая, не из плоти, а сотканная из самой пустоты.
Она зияла, огромная и бездонная, как
рана в ткани мира. Это была тюрьма, в которой Мор держал тысячи
участников турнира. Теперь они хлынули наружу нескончаемым потоком,
словно дождь из тел.