– И куда же мы пойдём? – спрашивает Володя, когда мы выходим на поверхность.
– Скоро узнаешь, – заговорщицки улыбаюсь я. – Уверена, тебе там понравится!
Мы немного прогуливаемся пешком, заходим в здание Москва-Сити, покупаем билеты, поднимаемся вверх, и выходим на открытую смотровую площадку, с которой открывается прекрасный вид на вечернюю Москву.
– Эта смотровая площадка – самая высокая в Европе, – просвещаю я своего жениха. – Город как на ладони, аж дух захватывает!
– Красиво, – Володя подбегает к краю, и с восторгом глядит на вечернюю столицу. – Как же Москва за два века изменилась! Как разрослась! Какие высокие здания! Какие яркие огни!
– И правда красиво, давай сфоткаемся, доставай телефон, – говорю я недоумённо смотрящему на меня своими синими глазами жениху.
Володя достаёт телефон, я показываю ему, как делать селфи, и мы делаем их не меньше десятка – на фоне города, на фоне красивого вечернего неба и на фоне надписи: «Выше только любовь».
– Какие классные фотки! Всё, Володя, заводим тебе инсту! Такого красавчика обязательно должен увидеть мир! Какой ник тебе придумаем?
– Князь Владимир, разумеется, – мой жених тянется к шее, чтобы пафосно поправить галстук, но за неимением оного грустно поправляет капюшон толстовки.
Мы заводим Володе инсту, выкладываем туда самые лучшие фотки, фоткаем друг друга, едим мороженое, смотрим на Москву в бинокли, и наконец, собираемся домой. К Саньку, разумеется, а не ко мне – прежде чем знакомить Володю с моими родителями, его ещё нужно хорошенько подготовить.
Когда я привожу Володю к Саньку, то первым делом проверяю, есть ли что поесть, и рассказываю, как варить макароны. Между делом объясняю, что не нужно звать Санька «господином», наказываю Саньку проследить, чтобы Володя до конца освоил телефон, долго прощаюсь со своим женихом в коридоре, и отправляюсь домой.
Когда я выхожу из дома брата, меня, как и вчера в подъезде возле двери в квартиру родителей, снова поджидают. Но только не два гражданина в сером, а зловредный историк Никита Алексеев собственной персоной. И что может быть от меня нужно этому прохвосту? Будет требовать, чтобы я поставила роспись на каком-нибудь сомнительном документе?
– Дарья Алексеевна, какая честь встретить вас вновь, – ухмыляется Никита. – А у меня к вам дело.