– Ну что, Михайло, признаёшь в ком-то из этих нечестивцев своего сына? – строго интересуется государь, и седовласый мужчина начинает изучающе вглядываться в наши лица своими синими глазами, такими же, как у Володи.
– Точно не девица, – вполголоса говорит мужчина, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
Что-то о своём сыне он всё же помнит!
– Не думаю, что мой сын был бы так высок ростом, – после недолгого размышления изрекает предок Володи, глядя на Никиту, и, наконец, очередь доходит до моего жениха.
– Глаза синие, волосы тёмные, и ростом с меня, – как бы сам себе говорит Михайло Орлов.
– Так что, признаёшь своего сына? – нетерпеливо интересуется государь.
– Думаю, этот юноша вполне может быть моим сыном, но времени-то много уже прошло, точно не скажу, – неуверенно говорит мужчина.
– Государь, не пора ли отправлять их на дыбу? – интересуется Малюта, но государь (на наше счастье) только отмахивается от него, мол «не мешай», и Малюта обиженно отворачивается.
– Владимир, сын мой, ты или это? – спрашивает Орлов у Володи, напряжённо вглядываясь в его лицо.
– Да, отец, это я, – после непродолжительного молчания отвечает мой жених.
– Если ты действительно мой сын Владимир, то скажи, какую фамильную ценность храню я как зеницу ока в покоях своих? – недоверчиво интересуется Володин предок.
А Орлов-то тот ещё хитрец! Надеюсь, Володя хорошо знает историю своей семьи, и в курсе, что там за такая фамильная ценность, иначе не сносить нам голов своих!
– Клинок, украшенный драгоценными камнями, – без запинки отвечает Володя. – Подарок одному из прадедов наших от князя Дмитрия Донского.
– Верно говоришь, – Орлов радостно поглаживает свою седую бороду. – Ну здравствуй, сын мой!
– Здравствуй, отец! – отвечает Володя, и Орлов заключает его в крепкие объятья.
– Но если это ты, Владимир, то как ты мог замыслить что-то против государя нашего? Не верю, что мой сын мог бы быть замешан в чём-то подобном! – говорит предок Володи, глядя то на моего жениха, то на Ивана Грозного.
– Поверь, отец, я ничего не замышлял, – честно глядя своими синими глазами, сообщает мой жених.
– Государь, позвольте слово молвить, – вмешивается в беседу Никита.
– Ну говори, – соглашается государь.
– Когда ваши люди взяли нас в ваших покоях, при нас не было ни яда, ни кинжалов. Как мы могли против вас что-то замышлять, если были совершенно безоружны?