— Живой… — выдохнул он и провёл рукой по лицу. — Ну и напугал ты
нас.
— Нашёл о ком переживать, — послышался недовольный голос братца.
Он сидел на стуле рядом с отцом.
— Славик, прекращай, — в голосе отца семьи появилось
раздражение. — Я уже предупреждал тебя!
Брат посмотрел на меня, нахмурившись, запыхтел.
— Больше не буду, извини, — обратился он больше к отцу, чем ко
мне.
Почему этот напыщенный болван так ненавидит брата? Похоже, у
Володи с ним большие разногласия. Может, так надоел ему своими
выходками и издёвками, что тот возненавидел его.
Сейчас же Славик просто напрашивается получить по шее. Бить я
его, конечно, не буду. Но если ещё хоть одно обидное слово — проучу
обязательно.
Затем произошла беседа с лекарем, который поскакал вокруг меня с
какими-то приборами, поводил блистающей рукой. И отвёл отца с
братом в сторону, что-то им рассказывая. Судя по его реакции, он
был очень удивлён.
Через пару минут, лекарь покинул комнату.
— На, поешь. Семён Петрович сказал, что у тебя истощение,
поэтому нужно подкрепиться, — отец подложил под мою голову ещё одну
подушку и подкатил к кровати небольшой столик. На его полированной
поверхности стояла глубокая тарелка, и в ней плескался, судя по
аромату, жирный куриный суп. Рядом — кружка с каким-то
напитком.
Меня не надо уговаривать. Я голоден как волк!
За минуту расправился с супом и большими глотками выпил ещё
тёплый безумно сладкий чай. Уже лучше! Гораздо лучше, и энергии
физической прибавилось, и в голове прояснилось.
Я уже хотел встать с кровати, но отец задержал меня.
— Не вставай. Сейчас уже полночь. А вот утром мы с тобой
поговорим, — он строго посмотрел на меня из-под кустистых
бровей.
Я не знал, о чём пойдёт речь. Но было ясно, что Володя успел
что-то натворить до моего воскрешения. Память прошлого владельца
тела упорно молчала, и это меня сильно напрягало.
Всё же мне следует побыстрей узнать, что за человеком был этот
Черкасов. Конечно, я мог утверждать, что ударился головой недавно,
память потерял. Но элементарные знания этого мира, которые понимает
даже ребёнок, я должен знать.
Иначе встретится какой-нибудь дотошный следователь и начнёт из
меня вытаскивать правду. Зачем осложнять себе жизнь?
— Да что с ним разговаривать? — отмахнулся братец, находясь уже
в дверях. — Сколько уже было этих разговоров, но Володька
неисправим. Зря ты, отец, на него нервы тратишь.