— Чегось? А, мы скоро закончим. Вы пока постойте.
И повернулся обратно.
Повисла тишина. Шрам даже растерялся, а по невольным зрителям
прокатилась волна «У-у-у-у…».
Дружинники огораживали господина по бокам и сзади. Шрам стоял
прямо напротив меня, а мои соратники, мрачно оглядываясь,
расположились по сторонам, заняв удобные позиции. Молодцы, не
струхнули.
— Ты что, бессмертный? — процедил Шрам.
Я услышал, как хрустят костяшки его пальцев под латными
рукавицами.
— Не мешайся на пути у боярина Ведивоя Рацкого! Уйди, или тебя
будут выносить по частям!
Снова молчание. Толпа зароптала. Мои соратники были готовы
сражаться, но эта схватка дорого бы нам обошлась.
Мы со шрамом мерили друг друга глазами. Я хотел преподать урок
ему и его бояришке, а он жаждал наказать безродного наглеца,
которого во мне видел.
Мы оба хотели начать драку, но обоих сдерживали обстоятельства.
Наверняка шумиха не пойдёт на пользу молодому Ведивою, да и кто
знает, как отреагируют те, кого он потеснил?
Боярин привёл сильный отряд. Но они в меньшинстве.
— Лют… — прошипел Алексей.
Шрам медленно потянулся к мечу.
— Ах, сам боярин Рацкий! Простите, простите. — Я редко нацепил
дружелюбную улыбку и шагнул в сторону, приглашая их к палатке.
В толпе раздались расстроенные возгласы, а Злата вздохнула с
явным облегчением.
Шрам же фыркнул, убрал руку от меча и уступил дорогу
Ведивою.
А боярин-таки удостоил меня взглядом. Презрительным и
надменным.
Мы терпеливо подождали, пока они закончат и удалятся, а затем
сами подошли к чиновнику.
— Я уж думал, ты начнёшь бойню, — нервно хмыкнул Алексей. — Даже
удивлён, что сдержался. Там дружина из десяти Серебряных…
— Нас, пожалуйста, запишите туда же, куда записался боярин
Рацкий, — склонился я над чиновником с такой улыбкой, что тот
невольно сглотнул.
А Алексей пробормотал что-то невнятное. Наверное, радовался, что
у нас появилась ещё одна цель.
— Мы отвалили кошель золота за ночлег, кормёжку и стойла, чтобы
ночевать под открытым небом? — вздыхал Алексей.
— Где оно открытое? Над нами одна грёбаная листва! — проворчал
Сварри. — Снова демонов лес! Да ещё и варгийский, что хуже
втрое.
Алексея душила жаба, Сварри плевался от еловых шишек, Батур
просто вёл себя так, словно за нами наблюдали даже тени. И только
Злата, больше привыкшая к городским трущобам, узким улочкам и
толпам народа, чувствовала себя просто не очень уютно.