— Чуть позже расскажу, — пообещал
отец. — Пока двери мне по-открывай.
Ван не вырубился совсем, пытался
держаться на ногах. Но ему было так плохо, что он не мог даже
говорить.
— Так что там у вас произошло? —
снова спросил я, когда брат был уложен на диван, а мы вышли вслед
за отцом на крыльцо.
— Ты же знаешь, что глубокая считка
памяти иногда сознание выносит на сутки?
— Та-ак, — протянул я. — Это уже
интересно. Но пока что я нифига не понимаю.
А папа в ответ весело хмыкнул, сгрёб
меня и стиснул своей медвежьей хваткой. Отпусти, пока не переломал
рёбра, родитель!
— Я скучал, ребёнок, — только и
сказал отец.
Отпустив полузадохнувшегося меня,
папа осторожно положил обе ладони на плечи Кисы. Взглянул ей в
глаза. И произнёс с улыбкой:
— С возвращением.
— Рядом с твоим сыном трудно долго
спать. Он как полуденное солнце, — ответила Юля. Каким-то
незнакомым мне жестом обхватила ладонь отца сверху своей ладошкой.
— Я рада, что ты выжил, Райдо.
Она назвала папу... странно. Пару раз
мама так отца звала, но лишь в какие-то особые моменты очень давних
воспоминаний. Конкретных воспоминаний, которыми со мной родители не
делились.
— Вы были знакомы, — сделал
однозначный вывод я.
— Восемьдесят лет назад, — кивнула
Киса. — Будто после вековой комы очнуться...
И тут я понял, что мне надо
испариться и не отсвечивать, как бы интересно ни было узнать, что
было почти век назад. Быстро свалив в сторону кухни чтобы заварить
себе чаёк и найти что-нибудь съедобное, я ещё в пути понял, что это
за глухое раздражение во мне всколыхнулось. Недостаточная
информированность всегда меня раздражала. Я могу наплевать на
что-то неважное, но сейчас слишком многого не знаю. Всё только
начало становиться на свои места в безумии моей дурацкой жизни. И
этиместа мне невсякий раз нравятся. Иногда совсем не нравятся.
Опять же, вопрос с даах всё ещё не
решён. Что этим клювомордым от меня надо? Какую роль в этом всём
они играют? И кто они такие вообще?
Остановившись, я подумал, что ничего
не хочу решать, ни с кем воевать, ничего делать. Но мнепридётся.
Киса права. Я уже не могу себе позволить быть ребёнком. И ещё меня
вдруг заинтересовало — как много я не знаю о жизни папы и мамы?
В холодильнике совершенно не
обнаружилось сладкого. Интересно, наша тётя-с-половником сегодня
здесь или отдыхает? То, где я сейчас, это, собственно,
чайно-обеденная зона. Само место для готовки — дальше, задверью. Я
прислушался. Тихо. Значит, попросить сготовить мне булочек
решительно некого. Самому испечь, что ли? А чтотакого? Я умею
готовить, в том числе и вкусняшки.