– Мальчики, – говорит Маргарита низким контральто, – как я рада! Проходите же! Тапочек не надо, я потом подотру!
На столе столько всякого, что у друзей кружится голова.
Водкин откашливается.
– Мы, собственно говоря… по поводу «Волшебной флейты». Нас вот какой вопрос мучает…
Никонова машет рукой.
– Моцарта мы еще успеем обсудить. Ешьте, я за вином.
Она уходит на кухню, Влад толкает Никиту в бок.
– Ну, что я говорил! Считай, она наша!
Вино «Лидия», как ханский шербет, – на этикетке сдобная блондинка, похожая на Маргариту.
Выпивают.
У друзей кружится голова, а Маргарита только слегка розовеет.
– К черту флейту, долой академизм! Давайте веселиться! Ой, постойте, да вы же еще не пробовали ничего? Вот грибы, мама прислала… Вот селедочка, картошка отварная… А вы слышали Робертино Лоретти? Итальянская школа! Сейчас пластинку поставлю… Или еще по глотку?
Егоров встает.
– У меня тост! За присутствующую здесь прекрасную женщину! За вас, Маргарита Алексеевна!
Мальчишка-итальянец поет, сладко звенят мандолины. Кажется, за окном не промерзший город в дыму градирен и котельных, а летний берег, зонтики, лодки.
Маргарита слушает пластинку, подперев ладонями подбородок, глаза влажно блестят:
– Это безумно, безумно хорошо!
Егорову с Водкиным не до Лоретти. Они изо всех сил стараются сдержать аппетит.
– Никогда не думал, что требуется столько сил, чтобы не сожрать всё сразу, – шепчет Водкин Никите. – И убери от меня эту сосиску, Ник!
– Я сам ее изо всех сил игнорирую.
– Может, пока картошки поедим? Она дешевая.
Влад не выдерживает и первым нагружает в тарелку всё, что видит в радиусе вытянутой руки.
– О чем шепчетесь? – спрашивает Маргарита, пока игла шипит, скользя по пластинке к следующей дорожке.
«Джамайка! Джамайка!» – вопит Лоретти из динамика.
– Нет, – говорит Маргарита, – так не годится. Совсем ничего не кушаете. Не вкусно, что ли?
– Потрясающе, – восхищается Егоров, – царский ужин!
– Хотите еще?
– Я, кажись, переел. – Водкин икает, прикрыв рот ладонью.
– Это не ответ. Пока всё не съедите, я вас не отпущу, – приказывает Маргарита, доставая очередную «Лидию». – Откупоривайте, Никита! Presto? Presto!..
Они выпивают еще пару бокалов, закусывают, и Никита видит уже не одну Никонову, а две.
И абажура над столом два, два шифоньера, два трельяжа.
Он хочет сказать об этом, но язык деревенеет.