В документ им была заложена идея глубокая: начинать всегда за здравие и говорить правду, ибо ничто, кроме правды, не имеет подобной пропагандистской силы.
Живут на Западе сытно? Да. Во многих семьях не по одной, а по две машины? Да. Могут говорить то, что вздумается? Безусловно, у них законы разрешают. Но при этом нас боятся и ненавидят. Какие же это друзья?
Вся надежды на Маргариту Алексеевну Никонову – пианистку с глазами испуганной лани. И хотя обросла мужиками, как яхта ракушками, не пожалеет сил Кошкин, огнем и мечом расчистит дорогу к ее сердцу.
Егорову в общежитии тоже снится сон.
Будто он попал в состав Оскара Питерсона.
Но не в Америке, а в СССР.
Они репетировали в каком-то доме культуры перед концертом, а Егоров сидел в зале и слушал.
Одну вещь сыграли, другую, а потом Оскар отрывает пальцы от рояля и говорит: напрасно Гиллеспи не поехал. А здесь, в дикой России, где трубача найдешь? И музыканты сидят суперкласса – Конни Кэй за барабанами, тромбонист Джей Джей Джонсон, Херб Эллис с гитарой, на басу – Рэй Браун. Целое созвездие.
Тут саксофонист Стэн Гетц тоже говорит: включили в программу «Billie’s Bounce», это мы с Диззи классно дуэтом играли.
Говорят по-английски, но Никита как бы всё понимает и удивляется, потому что английский учил отвратительно.
А тут мырть на сцену, и – сходу по-английски: «Мистер Питерсон, давайте я попробую, я партию трубы наизусть знаю». Все переглядываются, а Стэн говорит: «Пусть этот русский играет, если может. После первых же тактов всё будет ясно».
Никита испугался. «Вы, – говорит, – только простите, господа, инструмент у меня педальный, тульский. Ре и ми на первой октаве не строят».
Рэй Браун ржет.
Мысли о трубаче не дают заснуть Кошкину.
Вот ведь дурь: спать охота, а никак!..
Когда-то мать советовала: не спится, засунь палец в рот и представь, что сосешь нектар из вымени священной коровы.
Игорь Иванович засовывал, воображая корову на обертке шоколада, который привозил отец из-за границы, со слета Санта-Клаусов. Вошло в привычку.
Так что, устроившись под одеялом, Кошкин непроизвольно и с невинным видом сосет указательный палец, думая о проклятой службе.
Нужно было сделать всего один звонок, чтобы операция по делу Егорова и Водкина завертелась.
И он теперь запускает эту машину без колебаний.