– А что? – улыбнулся тот, –
Такие преференции…
– Дети! – прервал наш обмен
любезностями папа и хлопнул рукой по столу. – Сейчас не время для
шуток. Слишком серьезные дела. Я еле уладил дело с Советом и
министром после того, как все вскрылось.
Стоило ему напомнить, как я еще
больше помрачнела, а брат стушевался. Да уж, скандал вышел знатный.
Отчего же все так сложно в нашей жизни? Почему Хаоли не человек?
Нелюдь, хотя и гуманоид. Будь он человеком, это бы все упростило
для нас двоих.
– Ясно, – подытожил дед,
обратившись к послу. – Раз уж все зависит от нее, тогда… я приложу
все усилия, дабы моя внучка решила так, как я хочу.
– А чего вы хотите, господин
Нагато? – спросил посол.
– Чтобы она наконец
остепенилась, вышла замуж за достойного молодого человека из тех,
что ей подобрали, и я наконец дождался правнуков, – ответил старик.
– Я уже немолод.
– Ясно.
***
Обед плавно завершился, а общение
сошло на нет. Женщины убирали со стола. Тетушки собирали гостям
коробочки-бенто с остатками трапезы. Дядя Бьёрн напросился на
ночевку, а женатые пары засобирались восвояси.
Гости, чтобы не мешать, переместились
в малую гостиную. Брат неведомым образом сошелся характерами с
послом, а вот с Эши Этти, напротив, не нашел общего языка. А посол
подружился с Шейдом. Бедный пес в наморднике и на поводке лежал на
своей лежанке, ворча и порыкивая на посторонних. Хаоли безбоязненно
подошел и присел рядом, опустившись на колени. Он что-то сказал на
своем языке и протянул руку к морде пса.
– Осторожно! – предупредила я,
но было уже поздно.
Посол ласково гладил большую собачью
голову, при этом что-то тихо приговаривая. Опять читал стихи? С
него станется. Я невольно улыбнулась. Шейд для порядка приподнял
верхнюю губу и сказал: «Р-р-р!», но вырываться или кусать не
спешил. А потом, о чудо из чудес, и вовсе застучал по полу хвостом!
Хаоли, ободренный благосклонным приемом, продолжил чесать за ухом у
пса.
– Ох, Шейд, – я тоже присела
рядом и погладила пушистый мех. – Ты меня удивляешь.
Я повернулась к послу. На самом деле
это он меня удивлял, снова и снова. Пальцы наших рук, погруженные в
мех, на мгновение переплелись. Было в этом что-то на редкость
интимное. Близость, не требующая слов, но наполняющая все вокруг
доверием и теплом. Пусть весь мир против, пусть между нами стоит
война и видовые различия, пусть мы изначально разные – сейчас, в
эту секунду все эти препятствия не имели значения. Здесь и сейчас –
мой маленький собачий дзен.