– И чем это грозит? – спросила
я. – Будет великое переселение?
– Не думаю. Наблюдательные
станции уже эвакуировали, а постоянных поселений там не было. К
сожалению, часть техники была потеряна.
Я облегченно вздохнула. Что ж, одной
проблемой меньше. Все можно восстановить, кроме потерянных
жизней.
Стихия бушевала.
Исполняла неторопливый
танец.
Завораживала своей величественностью
и неизбежностью…
Кракелюр. Или древесная кора? Это
первое, что приходит на ум, когда видишь такое. Языки живого камня,
остывая, покрывались черной коркой, которая постоянно трескалась по
мере того, как огненная река двигалась к океану.
Время от времени из жерла вулкана
вырывались струи огня и выстреливали каменные «бомбы». Аппарат
взлетел еще выше, на мгновение утонув в пыльном облаке, и тут же
снизился, зависнув над огненным озером.
– Кто снимал? –
поинтересовалась я, заворожено наблюдая, как медленно и неторопливо
стекают со склона вулкана вязкие языки лавы.
– Лисбет. Запустила
беспилотник, – ответил он.
– Такое приближение! – не
успела отметить я, как запись прервалась.
– Вот именно, – проворчал Эрик.
– Опустила слишком низко, он потерял управление и сгорел.
– И что теперь?
– Только ждать, – брат снова
вернулся к цифрам.
Картинка не передавала масштаб, но на
границе трансляции мелькали показатели. Овальное жерло, по сути
бывшее зоной разлома и сопряженности, занимало в поперечнике около
трехсот километров.
«Управляемый
Рагнарёк». Люди возомнили себя богами. Иногда им даже
удавалось соответствовать этой нелегкой роли.
– Ты все еще с ней общаешься? –
резко сменила я тему.
– Более того. Я просил ее руки,
– не оборачиваясь, ответил он. – Из-за этих событий помолвку
пришлось отложить, но я хочу, чтобы ты знала.
– Эрик! – хмыкнула я. – И
почему я все узнаю последней? Так вот в чем причина такой
лояльности. У моего младшего брата наконец наладилась личная
жизнь.
Он резко развернулся, прокрутившись
на стуле.
– В такие моменты лучше
понимаешь, знаешь ли, – нехотя признал он. – Скажешь, не так? Ты ей
много крови попортила.
– Это взаимно. Я ее всегда
терпеть не могла.
– Когда у тебя появился Улаф,
ты успокоилась, – заключил брат. – Почему мне нельзя?
– Не в этом дело. Просто я
стала реже с ней видеться.
Девушка брата была довольно
эгоцентричной, авторитарной особой. Светловолосая, курносая,
немного взбалмошная, Лисбет Мортенсен ни в чем не знала удержу.
Такой ее вырастили. Она не хотела делиться тем, что считала своим,
будь то вещи или возлюбленные. Даже с их родными. Так же, как и
я.