Время текло медленно, как мёд из горшка. Солнце давно уже встало и поднялось, как говорили в народе, на три дуба, а князь всё вглядывался в серое мартовское небо из-под длани, облачённой в кольчужную рукавицу. Наконец там появилась чёрная точка. Дружинники загомонили:
– Летит! Летит!
Без команды все натянули тетивы луков и наложили тяжёлые полуторааршинные стрелы. Одна такая пронизала зубра насквозь! Точка быстро увеличивалась в размере. Через двести ударов сердца князь уже мог разглядеть мерно машущие кожистые крылья. Ещё через столько же – уродливую харю Летучего Змея. Вскоре тот подлетел совсем близко и завис шагах в восьмидесяти от башни, выписывая восьмёрки. Крылья его были почти неподвижны. Парил, значит. Огромный, размах крыл аршин дванадесять.
– Готов ли, князь? – крикнул он громовым голосом, от которого шарахнулись кони на конюшне и залаяли-заскулили псы, – Нынче твой черёд! Подавай дéвицу-красавицу! Да чтоб ликом лепа, станом стройна, телом пышна!
– Не получишь ты ничего, Чудо-Юдо поганое! – слегка дрогнувшим голосом ответствовал князь, – Улетай по добру, по здорову, пока цел!
– Ну, смотри, Изя! – зарычал Змей так жутко, что даже камни со стены посыпались, – Не дашь – весь твой город огнём пожгу да попалю!
И выпустил из пасти сноп пламени длиной аршина в три. Для устрашения.
Князь выхватил меч и махнул им в сторону гада. Это был сигнал к стрельбе! Дружинники разом выпустили стрелы. Расстояние для опытных стрелков было пустяковое, все стрелы попали в цель… и отскочили от чешуй шкуры!
– Зажигательными! – скомандовал князь, надеясь подпалить шкуру.
Новый поток стрел, обмотанных горящей паклей… И снова бесполезно, никакого вреда уроду!
Тот захохотал скверным хохотом, от которого волосы у князя зашевелились под шлемом, и рявкнул:
– Ну, всё! Иду на вы!
На стену взбежала князева дщерь Береника, только зимой перешагнувшая из отрочества в девичество.
– Батюшка, родимый! Не надо! Не супротивничай! Пусть меня забирает, окаянный! Города-то жалко, люди погибнут!
– Как же я отдам своё кровное да любимое детище? – закручинился князь, – Может, посадскую какую?
– Нет! – прогромыхал Змей, – Мне эта люба!
– Стой, Береника! – хрипло взмолился Изяслав, но дева была далеко, в тридцати шагах, не задержать.
Красавица шагнула, остановилась на самом краешке стены. Ветер трепал её подол и опашень, норовил расплести косу. На миг стало тихо. А потом… потом княжна крикнула звонко, отчаянно: