– Почему же именно жалость? Есть сотни других чувств, которые более не приятны, чем жалость. Например, стыд, отвращение, смущение, оскорблённость…
– Когда человек чувствует жалость, он совершенно не контролирует другие свои эмоции. Из чувства жалости человек может сделать что угодно. Зачастую эти действия совершаются в ущерб своим интересам. Нет ничего хуже самообмана. Неужели Вы искренне желаете, чтобы я поселился на Вашей территории и ел Вашу еду? Кто же действительно готов пожертвовать своим комфортом ради кого-то? – он вопросительно посмотрел на меня.
– Ты прав, никто не готов добровольно променять комфорт на другого человека. Одному жить гораздо удобнее, – задумчиво ответил я.
– Так почему же я должен менять свою одинокую комфортную жизнь на шумную и однообразную жизнь в приюте для бездомных детей? Или нарушать Ваш покой своим присутствием? – снова озадачил меня мальчик.
– Потом что я так решил. И дважды я не предлагаю, – сказал я уверенным тоном.
– А как же моя семья? – спросил Волчонок.
– Мы не можем их взять с собой, но ты сможешь их навещать и кормить когда захочешь.
– Хорошо, спасибо. Дайте мне время объяснить это им, – со слезами на глазах сказал он.
– Конечно, – улыбнулся я, – скорее, начинается дождь.
Мне было больно наблюдать, как маленький мальчик обнимал и что-то наказывал дворняжкам. Он снял с себя порванную и грязную курточку, которая была явно ему велика, аккуратно сложил и постелил на дно будки:
– Так вам будет теплее, – сказал Волчонок и пошёл в мою сторону, – всё, теперь можем идти, – уже мне сказал Волчонок.
Всю дорогу мы шли молча. Я размышлял над его словами о жалости и одиночестве. Откуда в маленьком мальчике столько мудрости? Конечно, было бы не плохо узнать кто его родители и почему он не хочет о них говорить. А самое главное как его зовут и откуда он. Все эти загадки мне еще предстояло разгадать. Я краем глаза увидел, что мальчишка идёт тяжело и о чём-то думает. Я был уверен, что думает он о собаках, которых оставил без своей опеки.
– Знаешь, Волчонок, если ты хочешь, то мы можем взять Софью жить с нами, – сказал я.
– Вы и так для меня делает много, куда же мы возьмём еще и собаку? – с грустью спросил он.
– Мы что-нибудь придумаем. Зови, пока я не передумал, – весело произнёс я и заметил как Волчонок повеселел.