— Я сам разберусь, что делать с моей дочерью. Пошел вон!
Игнат вышел из кухни, и через пару секунд мы услышали, как закрылась за ним дверь. Ушел.
— Антон, позвони в нашему доктору, пусть приедет.
— Мам, я в порядке.
— Ты не в порядке, — прошептала мама. — Ты давно не в порядке. Слава, мы рядом, мы не допустим, чтобы тебя обидели. Переедем, если нужно. И…
— Сначала врач, затем полиция, — грохнул папа.
Он резко шагнул ко мне, лицо искажено яростью. Думала, обвинять станет, спрашивать, почему не рассказала, кричать, вымещая боль… а он просто обнял. Поднял на руки, и понес в спальню.
Врач осмотрел меня, сообщил, что с ребенком и мной все хорошо, но нужно провести день в постели. Родители вели себя так, как я и боялась — были рядом со скорбными лицами, вроде и улыбаться мне пытались, но некоторые улыбки хуже самых горьких слез. Да и мама с папой притворяться не умеют абсолютно. А Юра и не пытался играть, в себе замкнулся, и мрачнел с каждой минутой.
Только бы глупостей не натворил. Только бы не пошел в отель убивать Игната. Юрка может, он всегда защищал меня, и когда надо, и когда не надо. Даже сейчас с чувством вины смотрит на меня, словно это он не уследил. Как и папа — на его лице я тоже вину вижу.
— Хватит, вы ни в чем не виноваты, ясно? И со мной все в порядке. Я просто не ожидала Игната увидеть, потому так отреагировала. Всё не так, как он вам описал. Он… он, я уверена, сгустил краски. Мам, пап, Юр, слышите? Я просто перенервничала, но всё хорошо. Правда. Успокойтесь уже.
— Да, дочка, все хорошо. Спи, — голос папы дрогнул, он поцеловал меня в лоб, и вышел из моей спальни, забрав Юру с собой.
Осталась только мама.
Зря я Юре рассказала про Игната. Ведь молчала столько времени, так какого черта язык теперь развязался? Никого уже не убедить в том, что Игнат преувеличил свои грехи, брат мне этого не позволит.
Может, просто попытаться быть честной? Поймут ли меня?
— Мам…
— Что?
— Только пообещай не плакать, ладно? Я хочу кое-что тебе рассказать. Посоветоваться. Я не знаю, что делать, — начала я, кусая губы. И снова ложь — я знаю что делать, но я не знаю как именно это сделать, а это две большие разницы. — Игнат… он, правда, совершил то, что совершил.
— Я знаю. О таком не лгут. Он признался.
— Да. И… и я понимаю, что это ужасно, я не собираюсь быть с ним, такое не прощают. Но еще я понимаю, что сама ошибалась, и довела до такого. Он мне еще до начала наших с ним отношений сказал, какой он — тяжелое детство, привычка всех контролировать, ревность, там всё за гранью. А я это восприняла не всерьез. Пожалела его, подумала, что раз Игнат пообещал, то со мной он нормальным будет. А нужно-то было не закрывать глаза, а вместе с этим всем бороться, — я горько улыбнулась. — Не съезжаться с ним, а встречаться, делать маленькие шаги, вместе ходить к психологу. А мы просто прыгнули вместе со скалы, и неудивительно что разбились.