– Чтоб тебе пусто было, – оглядываясь, зарычал Жеводанов. Очень не любил офицер дистанционную смерть.
Угроза не рассеялась в воздухе. Зацепил их прямой, совсем не корявый сук. Подтянул к себе, засунул в дупло, и колыхнулось по лесу опушечное эхо. Меж корней, старя листву, рвались снаряды с газом, а лес продолжал обдумывать слова, сказанные отступающим человеком.
Газ снесло вниз по течению. Тела на берегу лежали красные, обветренные. В обвалившейся землянке жутко выла позабытая баба. Она верещала на непонятном языке. На таком говорят речные чайки. Время от времени вскрикивала болотная кочка, когда в неё всаживали любопытный штык. В воронках со ржавой водой валялись разбитые зарядные ящики. Так уж водится на войне, что в воронках непременно должны валяться разбитые зарядные ящики. Разодранная лошадь отползла к бережку попить водицы, да не хватило пары вершков. Кобыла принадлежала Кикину.
Остатки банд скрылись в лесу. Так доложили Мезенцеву. Комиссар хмурился: дерево подступалось к дереву – не прострелить винтовочкой, не колупнуть штыком, только артиллерией взять и можно. Пушечному начальнику приказано было скорректировать огонь. Над головой провыли снаряды, и вдалеке, где взгляд поддевали хвойные пики, разорвалось жёлтое облачко.
– Потери?
К Мезенцеву шагнул Вальтер Рошке, подтянутый, как число до нужного знаменателя. Немец любил точность, логарифмы и когда неуверенную человеческую жизнь ломало прямое, арифметическое железо. Сверкали на лице круглые очки. Посмотрит на кого Рошке – вмиг все тайны узнает. Наряду с Евгением Верикайте тамбовский чекист замыкал революционную тройку, посланную на усмирение злобандитской Паревки.
– Семь убитых, двенадцать раненых.
– Что с пленными?
– Пара сотен. Точно ещё не сосчитали. Я приказал сформировать отряды и срочно отправить пленных в Сампурский концлагерь.
– Получается, нас девятнадцать человек пострадало?
– Так точно. – Рошке первому хотелось выразить сумму.
– Хорошо, – кивнул комиссар и носком сапога ткнул в закоптившегося от газа антоновца.
С лица полетела запёкшаяся шелуха. Хотел было ткнуть Мезенцев ещё куда, чтобы забыть о лютой головной боли, но Вальтер Рошке поправил командира: не хорошо, товарищ Мезенцев, а удовлетворительно. Антонов в глухой лес ушел. Опять три недели его ловить. Минимум.