Непродолжительное пожатие, Малфой морщится, а директор Дамблдор
этак участливо: «Что-то не так, мистер Малфой, вам плохо?»
— Да. — Сказал Малфой, схватившись за живот больной рукой. — Мне
живот прихватило, я, наверное, пойду, — добавил он и поспешил
ретироваться в компании своих клевретов: «Не орать же директору:
ваш ученик мне чуть руку не сломал!»
Как только Малфой ушёл, Альбус с неодобрением спросил: «Ну и
зачем?»
А Дадли с вызовом ответил: «Он плохой, очень, очень плохой
парень, учитель, он любит делать другим зло, это сразу видно», —
выпалил он, но под скептическим взглядом учителя добавил:
«Наверное».
— Так «наверное» или «точно»? — спросил Дамблдор, как архимаг он
прекрасно знал, свет давит на мозги не хуже тьмы, и если халатно к
нему подходить, с гарантией сносит башню, причём подчистую,
допускать — это Альбус, разумеется, не собирался, всем своим видом
показывая, что ждёт ответа.
— Ну, ну, ну, я не знаю, мне показалось, что он такой же, как
мои бывшие друзья, только ещё хуже. — Запальчиво отвечал Дадли,
будто пытаясь что-то доказать учителю. — Он, он, он, не знаю, от
него разит чем-то скверным, чем-то тёмным, неприятным, от него
воняет, и вообще...
— Что вообще? — лез директор в душу с грацией носорога.
— П-про-просто вообще не понравился мне он, и всё тут. — Стукнул
мальчик рукой по столу, заставив тот обиженно звякнуть.
— И всё же, не понравился как человек или как маг? Что тебе в
нем не понравилось, характер или магия? Пойми, ученик, это важно.
Мы же с тобой уже говорили о контроле магии и чувств, разве
нет?
— Да, учитель. — Недовольно ответил Дадли, ну не любил он
думать! Умел, но не любил. Однако всё же задумался, знал он
учителя, тот не отстанет, так мало того! Ещё и новому учить не
будет, гад такой! Потому спустя какое-то время после активных
размышлений Дадли развернулся к директору и ответил прямо, честно и
уверенно: — И то и другое.
— И то и другое, — сказал Дамблдору Дадли, заставляя мысленно
тяжко вздохнуть: работать ещё с ним и работать целых десять лет,
пахать без продыху. Но жалел себя волшебник от силы мгновение. Уж
чего-чего, а трудностей он никогда не боялся и со словами «Дадли,
но ты же понимаешь» принялся капать ему на мозги, но в
исключительно его, Дамблдора, собой монере: чуть-чуть лекций, чуть
живых примеров, совсем немного грязи про тёмные силы, скорее даже
намёками (нечего ему к бяке прикасаться), и всё это присыпать жутко
интересными вопросами и загадками, на которые ученик должен
ответить сам. Главное — сохранять загадочный вид обладателя
суперсекрета и ни при каких условиях, как бы ребёнок не молил, как
бы в глаза не заглядывал (а уж дети-то умеют), секрет не
раскрывать! Даже намёков не давать, точнее, давать, конечно, можно,
но ровно столько, чтобы пламя интереса не погасло. И спустя полчаса
Дамблдор своей цели добился, да так успешно, что у ребёнка аж глаза
загорелись.