– Вот приди ко мне поныть, что тебе сердечко разбили…
– Да ладно, это сохранение баланса во вселенной. Не все же тебе бросать бедолаг. А все из-за чего? Из-за прошлого. Тебе бы к психологу. Поболтала бы о папке.
– Вот не начинай. Все у меня хорошо. Я, как некоторые, не компенсирую пустоту огромным количеством животных.
– Ага. Сразу перешла на несуществующего мужика, и психолог тут ни к чему… Нет проблем с мужиками, так нет. Я же только рада буду.
Усмехнувшись, она протянула свой бокал, и мы чокнулись.
– Так что, Воронцова? Судя по обстановке, крыша твоя на место еще не встала.
– Проветривается, – кивнула ей. – Я ее погулять отпустила.
Ира хмыкнула и вдруг уточнила:
– Слушай, а твой глюк на других людей реагирует? Вот конкретно меня видит?
– Где бы хвостатый мог тебя разглядеть? Ты не заметила, что он наказан? – я кивнула на закрытое зеркало.
– За что? – она удивленно приподняла бровь.
– Подсматривает, безобразник.
Подперев кулаком щеку, Ира умиленно выдохнула:
– Может, ты с Димой рассталась, потому что у тебя и так почти семейные отношения?
– С отражением?
– Почему нет? Люди годами «встречаются» по скайпу, чем вы хуже?
– Дай-ка подумать. Может потому, что из нас двоих «людь» только я? А в отражении я вижу помесь минотавра и червяка-переростка?
– Почему половина от минотавра, а не человека? – со смешком уточнила она.
– Потому что козел тот еще, – произнесла, покосившись на зеркало. – Кстати, о козлах, что новенького? Как личная жизнь?
Остаток вечера мы провели за душевной беседой и жалобами друг другу. Ирка рассказывала о работе и жаловалась на мать, которая подумывала завести двух крысят, чтобы им было веселее (крысам, а не Ире с матерью, хотя уверена, градус веселья в квартире повысится). А я, в свою очередь, рассказывала о нехорошем хвостатом, подглядывающим за мной, пока я собиралась на свиданку, и испортившим мою встречу с Димой. С зеркального потолка в съемной квартире подруга угорала, даже когда за ней закрывалась дверь, продолжая в красках расписывать плюсы от присутствия нага.
Оставшись в квартире одна, я огляделась. На барной стойке, служившей мне столом, виднелись следы пиршества. В раковине стояла грязная кастрюля, а мне ну совершенно не хотелось убираться.
Задумчиво покосившись на занавешенное зеркало, я все же решила упасть на диван. Могу же я позволить себе убраться завтра. И ни перед кем мне не стыдно, не хвостатого же стесняться…