Пустая улица в пустых огнях. Звезды пустые светят – страх и совесть разбитых надежд. Каждый ищет то, что хочет. Каждый находит не то, что хотел. И в этой луне спрятались жертвы отрив, обрушивших стены воздушных замков, похоронившие кровь чудес.
Этот город пустых людей наполняется… Вода бурлит. Облака плывут. Падают в бездну галактики. Эта ночь пустых этей, плавающих в колодце над городом, в колодцах дворов. Запах женских духов в этой прохладной теплоте. Мерно плывущий ритм в лоне больших городов. Плавный взмах ночных птиц. Плывущий в бездну шорох шин. Мы живем в точке пустых миров. Открыты все пути, и все шоссе ждут. Магистраль несет авто. Дома рушатся. Поезда сходят с путей. Пахнет пирог на столе. Откуда мы пришли? И куда мы идем? Бог это маленькое существо и оно везде. Что нам до него, большим неповоротливым мастодонтам. И я гоню все дурные мысли. Персик в стакане. На столе кахета в черничном соусе. Манго и маракуя. Плод страсти, плод этей, как дно пустых миражей, наполняется колодец молоком. И в воздухе стоит запах чистоты. Свежесть. Июль.
Кто сказал, кто знает куда ведут все дороги? Пустой фужер наполняется изнутри, а не снаружи. Все дороги ведут. Все мечты бодрят. Все люди хотят. И если в этой ночи есть смысл, пусть она продолжается.
Каждый знает какой дорогой ему идти, каждый строит отривы. В них пустота, которая дарит щедроты новых надежд. Новые люди. Новая честь. Новая совесть. И новые сети открытий. Радость пустых калдер, щедрость безлюдных мест, время открытых дорог, счастье пустых надежд.
Июль. Секс. Дорога, которая стремительно уводит вверх…
Gave, given. Дробный дождь падает на стекло. Медленно движется авто, проплывают улицы. В тихом танце блестит кирпич мостовых. Запах дуста и старой кожи. Легкий привкус дюшеса. Сквозняк, заглядывающий в окно, несет холод и сырую морось. Влажный воздух, протискиваясь в щель, бодрит, бродя по салону. Остается на щеках влажной сыростью и пленкой холода. Слепо барахлит мотор, раскачивая кресла. Юркий шорох шепота, включает в тихий танец, медленно плавно скользя на поворотах. Слышен ропот, двигатель дрожит. Осень, прохладой раскачивает листья в канавах и решетках стоков, дарит плен дождливых сейд. Плачет дождь, оседая на стеклах витрин и пустых мостовых. Теплая ночь, по-осеннему мягкая в прохладе мокрого бриза, манит танцем больших городов. Огни порта у самых мачт вяло, глухо давят пустой воздух над пристанью. Колышется черный плес, упираясь волнами в киль. Рыжая провинциалка в рыжих клетках на черном пальто, трогает носик под фонарем. Дорога под склоном, круто уходит вверх у самого порта, утопает в темноте, расцвеченной фарами шатающегося такси. Мягкое дрожь подается повороту. Что-то уходит, в этом движении вперед. Осень. Запах дождя и прелых листьев в парфюме духов. Медленно тают склоны. Что-то меняется. Но разве стоит задумываться что. Drive, driven. Gave, given.