Скелет отступил на шаг.
– Я не!..
И оборвал себя на полуслове.
Вирлисс безразлично смотрел мимо, на покрытую каплями стену. Какой смысл доказывать этому существу, что оно – нежить? Если вид голых костей не может убедить Таривила в новой природе, то что смогут все слова на свете?
– Хорошо, – вдруг почти беззвучно ответил эльф. – Я нежить. Просто я не чувствую себя… не чувствую в себе…
– Чего?
– Желания убивать…
Вирлисс снова усмехнулся, на сей раз горько.
– Ты думаешь, нежить получает удовольствие от убийства? Ты нас с демонами не путаешь?
Таривил невольно вздрогнул.
– Вы… помните ещё о демонах?
– Как видишь, – рассеянно ответил Вир. – Я так и предполагал, что это знание – наследие вашего мира.
Эльф молчал.
– Ну, это всё?
– Погодите, – быстро проговорил Таривил. – Простите мою настырность. Полагаю, вам можно верить. Вы ведь не солгали мне. Вы честно признались, что вы нежить… хотя могли и обмануть. Могли воспользоваться моей ошибкой. И потом… мне просто некому больше доверять.
– Мне странно, что ты не веришь своему Господину, – мягче заметил Вир. – Ведь вас связало Заклятие Подчинения, а в его основе…
– Я вас умоляю! – резковато ответил Таривил. – Отправляясь сюда, я допускал, что могу погибнуть. Допускал, что местные некроманты захотят этим воспользоваться. Я наложил на себя Щит. – Свет в глазницах Таривила вспыхнул отчаянно и гордо. – Видимо, ваш друг действительно очень сильный некромант, потому что… потому что ему удалось меня поднять, и Заклятие Подчинения вступило в силу. Но, по крайней мере, если не моё тело, то мою душу Щит сберёг. Я не испытываю к Господину ни уважения, ни преданности, ни восхищения.
– Н-да… – только и вздохнул Вир.
Мало того, что Эт поднял этого идиота, несмотря на невероятное количество времени после смерти, так тут ещё и Щит какой-то затесался…
– Ну и зачем тебе надо это было, Таривил? – спросил вампир. – На всю вечность быть привязанным к тому, кого ненавидишь? Ведь любовь – это единственная ложка мёда в той бочке гадости, что зовётся Заклятием Подчинения. Ты сам сделал своё существование невыносимым.
– Почему? – спокойно возразил Таривил. – Я не испытываю ненависти к вашему другу. Впрочем, и симпатии тоже. Я его не знаю. Именно потому я и посчитал возможным принести извинения: я выплеснул на вас лично ненависть ко всей нежити. Разумеется, это было неумно и недостойно. Ещё раз прошу меня извинить.