Некоторые официальные представители США тоже утверждали, будто победа в войне не оправдала тех средств, что на нее затратили. Высказывалось мнение, будто, участвуя в антигитлеровской коалиции, западные державы играли на руку Советскому Союзу, потому что интересы Запада были теснее связаны с интересами Германии, нежели с СССР. И будто только неспособность Запада достаточно быстро и четко уяснить эту истину явилась непосредственной причиной, породившей бациллы третьей мировой войны [86].
И у нас в стране, особенно в 90-е годы минувшего столетия, можно было услышать, что сопротивление нацизму и победа над ним только отдалили крушение коммунистического режима и имели регрессивное значение [87]. Оказывается, власовцы, лесные братья, оуновцы, бандеровцы, дезертиры и прочие предатели были более дальновидными и прогрессивными людьми, ибо еще тогда начали борьбу против сталинского режима. А посему все фронтовики и большинство нашего народа – это бессознательная, неполноценная масса, которая во время войны делала не то, что надо было делать [88].
Перестройка, начавшаяся со второй половины 80-х годов, выплеснула из недр советского общества авторов, которые словно забыли, что к 22 июня 1941 г. была разгромлена Польша, повержена Франция, оккупированы Дания, Нидерланды, Бельгия, Люксембург, Норвегия, ряд балканских стран, что задымили трубы крематориев в нацистских концентрационных лагерях. Они словно запамятовали, что еще задолго до прихода к власти Адольф Гитлер и его сподвижники провозгласили своей целью завоевание “жизненного пространства” за счет России, Украины, Белоруссии и других республик СССР. Как будто им неизвестно и то, что еще в декабре 1940 г. фюрер утвердил план “Барбаросса”, и нападение на СССР явилось продолжением агрессивной политики руководства Германии, направленной на достижение мирового господства.
Войну 1941–1945 гг. объявили не Отечественной, а всего лишь кровавой разборкой между двумя тоталитарными режимами. Когда же авторов этих “изысканий” уличали в подлогах, они обвиняли своих оппонентов в догматизме и сталинизме. Напоминание о том, что о прошлом Родины следует писать правдиво и уважительно, с гордостью за страну, за свой народ, спасший не только себя, но и все человечество от угрозы фашистского порабощения, но вместе с тем, не умаляя пережитых им бедствий, расценивалось как проявление “квасного патриотизма” [89]. Кстати, нечто подобное в нашей истории уже бывало. Когда-то и про национальных героев нашего Отечества Кузьму Захарьевича Минина и Дмитрия Михайловича Пожарского писали: “Подумаешь, спасли Рассею! Может, было б лучше не спасать” [90].