Светлана добиралась до страны своей мечты в сопровождении бывшей сиделки её папаши. Когда почтенный родитель, Алексей Александрович, захворал сухоткой и уже от немощи не мог как следует двигаться, Наталия Игнатовна позвала посидеть с ним бывшую свою знакомую – Поликлету Никитовну Переверзеву, вдову талашкинского почтмейстера, даму полуобразованную, но с понятием, потому как в своё время та прошла сразу несколько курсов для девиц, в том числе краткосрочные курсы сестёр милосердия, письмовождения и бухгалтерского учёта. Нравом она отличалась упрямым, была дотошна и исполнительна. Больному спуску не давала, следила за выполнением предписаний доктора минута в минуту: когда порошок выпить, когда ноги парить с настоями крапивы и пижмы, – и, несмотря на то, что папаша вскорости помер, добросовестная сиделка получила хорошее вознаграждение от Наталии Игнатовны за участие в их судьбе.
– На всё Божья воля, – смахнула слезу Наталия Игнатовна, возвращаясь с похорон, держась за крепкий локоть Поликлеты, – не на кого и пенять.
– Ну да, ну да, – кивала Поликлета, усердно крестясь на купола церкви, поглаживая под муфтой отяжелевший кошелёк. С тех пор они часто пили чай вместе и раскладывали пасьянсы перед вечерней, обсуждая рецепты пирогов и другие талашкинские новости.
Когда Светлана собрала вещи и провозгласила дату выезда, Наталия Игнатовна часто заморгала, заохала, заголосила, а потом, собрав последние силы, железным голосом заявила, стуча палкой:
– Не пущу! Не пущу одну, без провожатого!
– Так со мной никто и не поедет! Ни в жизнь они свои пироги на путешествие на край света не променяют.
– А вот и вздор! Променяют!
– Да кто ж? Дядька Паприкин, что ли? – Светлана не успела как следует рассмеяться, как в комнату вошла Поликлета Никитовна, на голове вдовий чепец, щёки бледны, степенно кланяется.
– А вот хотя бы они, – растерянно проговорила Наталия Игнатовна и умоляюще посмотрела на вошедшую.
Светлана так и прыснула. Но недооценила она преданность Поликлеты Никитовны и любовь той к новеньким хрустящим ассигнациям. За путешествие с перепугу положила Наталия Ивановна Поликлете полтыщи серебряными рублями, а по приезде – обещала ещё триста добавить. Ну и на провизию и всякие там дорожные надобности – отдельной бухгалтерией. Услышав про миссию святителя Николая в заморской стране, а главное, про обещанный нескудный пенсион, Поликлета сдвинула брови и только деловито спросила, куда ехать-то, потом карту попросила и, увидев точку, в которую вредно уткнулся барынькин пальчик в золотом колечке, наморщила нос, насупилась, потом перекрестилась, сжала рот в нитку и на удивление кивнула.