Она безнадежно махнула рукой. Что ж, все только что услышанное лишь подтверждает мои подозрения.
– Итак, местный Тристан решил припахать сильных вемов искать свою безбашенную Изольду, слепив сказочку про всеобщую опасность, – подытожил я. – И как это может нам аукнуться?
Несса усмехнулась. Подхватила пакет, нахлобучила шляпу на голову и зашагала к выходу из сквера.
– Подожди. – Я поравнялся с ней на дорожке. – Пока все вписывается в теорию о том, что Мария закрылась в каком-то укромном месте, забралась хрен знает куда в Дромосе и прищемила свой любопытный нос.
– Молюсь, чтобы ты оказался прав, – мрачно процедила она, и я чуть не споткнулся, ей-богу. – Если Мария действительно ошиблась и загнулась где-то в одиночестве, то всем нам крупно повезло. А вдруг нет? Стоит присмотреться к ее теориям и исследованиям подробнее. Она давно хотела большего. Видела в даре высший смысл и твердила, что мы и половины своей истинной силы не используем. Так и говорила – истинной силы. Это не увлечение было, а самая настоящая одержимость.
Внутри что-то болезненно кольнуло. Я глянул на часы. Лейка должна была уже прилететь, самолет сел десять минут назад. Позвоню, и плевать, как она отреагирует. Разорется – значит, все в порядке.
В молчании мы вышли к живой изгороди. Несса махнула мне рукой и повернула в противоположную от дома Бланки сторону.
– Уже уходишь? – удивился я.
– А я все сказала, – пожала она плечами. – Дальше думай сам.
Думать не хотелось совсем. По дороге прокатила машина, разбавив ночную тишину приглушенным ревом. Соседская псина гулко рыкнула, но мгновенно стихла, поймав успокаивающий импульс от Нессы. Хорошо она с животными ладит.
– Я тебя понял.
– Я знаю. – Она едва заметно улыбнулась. – Признаюсь, Мария всегда меня пугала. Именно этой своей одержимостью. Я такой ни у кого не видела. Разве что у той хронически воодушевленной блондинки, что так любила издеваться над едой. Не помню, как ее звали.
Я улыбнулся в ответ, развернулся. Сделал два шага к дому.
– Соня, – зачем-то бросил на прощанье. – Ее звали Соня.
Лейка
Не знаю, сколько времени прошло. Вечность? Час? Если даже пара минут, то их хватило, чтобы возненавидеть все белое. Безликий фон медленно, но верно сводил с ума. Куда ни глянь, везде эта бескрайняя простыня, напоминающая экран с выкрученной на максимум яркостью. Энергия слепила, рябила и не подчинялась. Что бы я ни делала – отклика ноль.