. В Галицком уезде местные вотчинники Котенины, служившие прежде Дмитрию Шемяке, не только регулярно получали жалованные грамоты на свои владения, но и отметились среди кормленщиков. В 1530 г. Третьяк Котенин «держал» Чухлому, а в конце 1530-х – половину Галича
[138].
Широкое представительство местной знати в составе Государева двора конца XV в. было метко отмечено псковским летописцем, описывавшим поход 1473 г. на ливонских немцев. В помощь псковичам были посланы «воеводы и князи, дети боярские великого князя двора или из городов бояре. Бе бо множество их видети… из городов: из Ростова, из Дмитрова, из Юрьева, из Мурома, из Костромы, с Коломны, ис Переяслава и из иных городов»[139]. Привлечение представителей местной знати в Государев двор способствовало преодолению обособленности каждой из земель, оказавшихся в едином государстве. Пожалуй, даже большее значение имело выполнение ими службы на окраинах, где до широкого распространения поместной системы существовал ощутимый дефицит исполнителей различного уровня. В определенном смысле центральное правительство в этом случае оказывалось заложником ситуации: самостоятельность его действий в выборе кадров имела весьма ограниченный характер.
Не стоит забывать и об особых условиях, сопровождавших переход той или иной территории под власть московских князей. В.Б. Кобрин, анализируя запреты продаж вотчин иногородцам в Твери, Микулине, Торжке, Оболенске, Белоозере и Рязани, фигурирующие в Судебнике 1550 г., пришел к выводу, что здесь шла отсылка к жалованным грамотам[140]. Жалованные грамоты выдавались также Великому Новгороду, Смоленску, вяземским «князьям и панам», вероятно, также ярославцам и представителям других земель. В них затрагивались в том числе вопросы службы. Новгородские бояре во время переговоров настаивали на требовании, чтобы «князь великий позвы Московскые отложили в Новгород, да службы бы, пожаловал, в Низовскую землю не наряжал». Это требование получило подтверждение со стороны Ивана III[141].
Служба в составе Государева двора была завязана на присутствии детей боярских, наследников местных бояр, в Москве, под рукой у великих князей, что вступало в противоречие с цитируемыми пожеланиями новгородцев. В ряде случаев для выполнения военных и управленческих обязанностей приходилось использовать имеющихся лиц из числа местных землевладельцев, предоставляя лучшим из них статус дворовых детей боярских, хотя их основная служба и проходила вдали от столицы.