– Вот как. – Подытоживает с недоверием. Прищуривается, пытаясь прочитать хоть что-то в моих глазах. – Вроде бы раньше тебя этот факт не смущал.
– Не было времени обдумать. – Пожимаю плечами. Делаю глубокий вдох, успокаивая рвущуюся наружу злость. – Ты тоже ни о чём не спрашивал, когда накинулся на меня с поцелуями. Так что давай сделаем вид, будто ничего не было. И спасибо, что подвёз.
– Хорошо. – Фыркает в ответ.
Разворачивается на каблуках ботинок, собираясь уйти. А потом вдруг останавливается. Лезет во внутренний карман пальто, доставая блокнотик.
Чиркает на нём размашистым почерком.
– Что, у престижного стоматолога нет визитки? - Ёрничаю, рассматривая, как он пишет.
Задерживаю взгляд на пальцах. Представляю как он ими, наверное, свёл с ума не одну женщину.
Закусываю губу от смущения.
– Визитки есть, но они все в моём рабочем портфеле. Держи. Вдруг снова понадобится помощь. – Вкладывает в мои пальцы листик с номером телефона. – Или у Кирюхи зуб заболит.
Не успеваю ответить. Просто стою истуканом, смотря, как за ним закрываются двери лифта. И цифры этажей на табло мелькать начинают.
Опускаюсь на пуфик, обхватив голову руками.
Следующий час хожу по квартире из угла в угол. Бросаю испепеляющий взгляд на листок бумаги, по-прежнему лежащий в прихожей.
Он манит меня как магнит. Притягивает, хотя я настойчиво пытаюсь воззвать к совести. Вспомнить, что у меня есть Валентин.
Чувствую себя захмелевшей, хотя во рту не было ни капли алкоголя. Стараюсь унять рвущуюся наружу бурю, которую вызвал внутри Иван.
Проговариваю ситуацию вслух. Ощущаю накатывающее раздражение.
У него есть девушка, и именно к ней он поехал сейчас. С огромной корзиной белых роз. Поздно вечером, явно надеясь на продолжение бурной ночью.
Со мной же – просто интрижка. Развлечение на один раз прямо на сцене перед толпой изумлённых взглядов.
Глупо отказываться от той, которая сама идёт прямо в руки. И даже отвечает на поцелуй...
Подобный самоанализ отрезвляет.
Хватаю листочек с номером телефона Царевича, и бегом кидаюсь на кухню. Бумага обжигает ладонь. Разносит по пальцам какие-то электрические разряды.
Когда выбрасываю вырванный из блокнота лист в урну, на душе становится легче. И дыхание выравнивается.
Просто сделаю вид, что между нами ничего не было.
Поцелуй – часть спектакля. А то, что у меня сорвало крышу от ощущений, это просто нервозность.