Та смутилась и заикаясь ответила, —
так это, как его. Хозяйка в церкву пошла. Как раз перед Вашим
приходом.
Ой, пришлось мне с дороги тащиться в
эту самую церкву. А до ней минут пятнадцать ходу. Но ничего,
соскучился я по тверди под ногами. Ничего не качается и не норовит
тебя скинуть в воду.
У входа в церковь толпа народу.
Странно, вроде не воскресенье. И не праздничный день. Пройдя на
паперть, растолкал народ и прошёл в притвор. Народу многовато, но
пройти можно. Вот только где там моя суженная?
А, углядел её в проходе. Стоит вместе
со служанкой и слушает батюшку, вещающего что-то очень важное. Мне
удалось пробиться ближе, но крупная тётка с мальцом мешают подойти.
Так я и стою, метра на два сзади по левую руку. Стою и разглядываю
строгие черты супруги.
На неё бархатное платье с широкими
рукавами фиолетового цвета, сверху епанечка (накидка) серебристого
цвета. На голове повойник, это такая шапочка из бархата, украшенная
жемчугом.
Мне остаётся только делать вид, что
меняинтересует сама служба и бубнёж батюшки. А сам кошусь глазами
на супругу.
Хороша — нежная шейка, точёные чуть
полноватые губки и пушистые ресницы, окаймляющие большие синие
глаза. К сожалению я вижу только под острым углом, но и этого
хватает. Дурацкая улыбка непроизвольно наползла на мою физию. Вон,
даже сосед покосился. Невысокий и тучный дядечка прикемарил стоя. А
тут я такой довольный рядом стою. Вот он и навострил уши,
оглядывается. Думает, что такого замечательного я услышал в
проповеди священника?
А вот Оля дернула щекой, наверное
почувствовала внимание к своей особе. Она чуть повернула лицо,
мазанула по мне взглядом и опять отвернулась. Но через мгновение
она опять повернулась и уже точно нашла меня взглядом. Теперь уже
её лицо запылало и озарилось чудесной улыбкой. Как же я её люблю.
Так мы и играли в переглядки, приблизиться никак невозможно было.
Зато на улице она в меня вцепилась и потащила в проулок. А там
повисла у меня на шее. Я же только пытался её поцеловать.
Получалось откровенно плохо. Из-за того, что она крутилась, я
попадал губами то в шею, то тыкался в маковку. Мне это надоело, я
поставил жену на землю, нагнулся и впился в её уста. Так мы и
застыли покачиваясь.
— Неудобно, пошли домой, — жена
скосила глаза на развесивших ушки служанок.