Алчущие. Исчадия преисподней, извечные враги рода
человеческого.
Они пришли за нашими жизнями.
Лихорадочно завертев головой, я пытался высмотреть неуловимого
врага. Ничего. Лес безмолвствовал, но напряжение лишь нарастало.
Где же вы, поганцы?
И тут из-за деревьев донёсся пронзительный женский крик, полный
животного ужаса. В нём слышалась боль, отчаяние и мольба о
помощи.
Вопили так истошно и отчаянно, что стало ясно одно, неизвестная
женщина находилась в шаге от смерти. Это был не писк при виде паука
или мыши. Не вскрик от подвёрнутой ноги. Это был душераздирающе вой
человека, который видит как волчья пасть вырвала кусок мяса из его
тела и чётко понимает, что это только начало.
Могилевский среагировал мгновенно:
— Живее! — рявкнул он, подхватывая висевшее на ремне оружие.
Захар аж привстал на козлах и щёлкнул поводьями, принуждая коней
пуститься вскачь.
Я же напитал магической энергией глаза, пытаясь уловить малейшие
признаки опасности. Первым делом заметил, как затихли птицы и
насекомые — лес погрузился в неестественное безмолвие. Лошади
беспокойно всхрапывали, мотая головами и пытаясь свернуть с
дороги.
Дорога летела под колёсами телеги, мерно грохотали копыта, а
напряжённые солдаты вертели головами по сторонам, выискивая любые
следы угрозы.
С каждой секундой воздух становился всё тяжелее, словно густея.
Краски тускнели на глазах — зелень листвы блекла, превращаясь в
серую массу. В тенях между деревьями клубилась неестественная
чернота.
Металлические части упряжи начали покрываться инеем, хотя по
зимним меркам день стоял тёплый. В воздухе повис затхлый запах
гнили.
Захар начал истово креститься, шепча слова молитвы.
— Сучьи Бздыхи!.. — крякнул один из солдат.
А потом накатило то самое чувство — гнетущая пустота,
высасывающая саму жизнь. Апатия и безнадёжность навалились
свинцовым грузом. Каждое движение давалось с трудом. Так проявляют
себя Алчущие, и единственные лекарства от подобного — стальная воля
и строгая дисциплина. Именно они позволяют мчаться навстречу
угрозе, а не прочь от неё.
По поведению моих спутников было видно, что где-то на краю их
сознания билась единственная мысль — развернуться и бежать без
оглядки. И если стражники сознательно выбрали мужское ремесло,
напрямую связанное с риском, то престарелый Захар был обычным
слугой. Его долг заключался лишь в заботе о господском быте, а не в
противостоянии чудовищам. Честь воина не обязывала его держать
строй перед лицом смертельной опасности. И я бы не разочаровался в
нём, прояви он малодушие.