Моими действиями руководило вовсе не человеколюбие, а простой
расчёт. Если я прав, и местные Бездушные, с которыми мой мир долго
и упорно вёл войну на уничтожение, это хорошо знакомые мне Алчущие,
то выход у меня лишь один. Вырезать их везде, где встречу,
поскольку плодятся они крайне резво, и каждая новая жертва — это
ещё один солдат в строю врагов.
Если же я хочу однажды взять под свою руку этот мир, нельзя
допустить, чтобы вечно голодные твари расплодились до неприемлемых
масштабов. В моём мире мы смогли победить их только потому, что
дали отпор сразу, как только они появились.
Каждый день промедления – это десятки, если не сотни новых
тварей. И однажды количество перейдёт в качество. Боюсь, местные
даже не представляют, насколько они близки к точке невозврата.
Имелась и вторая причина для подобной авантюры, и скрывалась она
в голове моих заклятых врагов…
Ответ относительно природы Бездушных я получил, вылетев на
небольшую прогалину. И замер, мгновенно оценивая увиденное.
На земле, прижатая сразу несколькими жуткими тварями, билась
молодая темноволосая девушка. Лицо искажено гримасой запредельного
ужаса.
Её мучители могли бы напугать даже опытного человека.
Всё же Алчущие… Здесь. В чужом для меня мире.
Я видел это совершенно чётко.
Два зверя и один человек, застывшие в неестественных позах над
телом несчастной. Волчара размером с телёнка скалился, роняя на
землю грязную пену, а его иссохшая шкура едва держалась на
костлявом остове. Рядом с ним находился секач. Его морда походила
на обтянутый иссохшей кожей череп, из которого торчали жёлтые,
загнутые книзу клыки.
Однако хуже всего выглядел Бездушный в облике человека. Высокий,
долговязый мужчина, с блестящей лысой головой. Кожа, похожая на
высушенный пергамент, туго облегала кости. Грудь и шею покрывала
сеть чёрных вен, отчётливо проступающих сквозь лохмотья одежды.
У всех троих существ, как и положено Алчущим, на мордах зияли
провалы пустых чёрных глазниц. Ни один учёный, и ни один маг в моём
мире так и не смог установить, почему глаза убитых этими чудовищами
жертв сгорают, оставляя после себя лишь сумрачные кратеры.
Человекоподобный монстр склонился над девушкой, вжимая её в
землю. Его неестественно широко распахнутая пасть была приближена к
её лицу, и я видел, как жизненная сила жертвы струится серебристым
потоком, втягиваясь в тёмную глотку Бездушного. Девушка
содрогалась, билась в агонии, но чужая хватка лишь усиливалась.