Оружейной трансмутации. Несколько секунд, одна вспышка
силы — и в руках оказался литой каменный молот-клевец на длинной
рукояти. С одной стороны зубчатый боёк, с противоположной — острый
клювовидный выступ.
С рыком я обрушил его на Алчущего, целя в незащищённые
конечности. Удар! Ещё удар! Бил я без пощады, круша кости в крошево
и превращая плоть в серые лохмотья. Сломанные руки резко снизили
боеспособность противника, но я на этом не остановился.
Тварь стоически принимала атаки, брыкалась, а я методично
продолжал своё дело. И последним ударом размозжил безглазый череп,
вколачивая осколки костей прямиком в мозг.
Бездушный содрогнулся в конвульсиях и затих. Через несколько
секунд стихли и выстрелы. Резко обернувшись, готовый к новой
схватке, я огляделся.
Звери валялись на траве недвижными кучами. Выпущенные очереди
прошили их навылет, но для верности солдаты ещё и распротрошили
туши топорами, отсекая конечности и головы. Правильно, только так и
можно окончательно упокоить этих бестий.
Могилевский поймал мой взгляд и устало кивнув, проведя рукой в
перчатке по вспотевшему лицу. Ответив тем же, я только сейчас
осознал, насколько измотано тело. Скудный запас магической энергии
почти иссяк — трансформация камня в боевой молот отняла немало сил.
Чем прочнее исходный материал, тем дороже обходится мне
Оружейная трансмутация. Да и физическое состояние
оставляло желать лучшего. Схватка с Алчущими — это не поединок с
обычными убийцами. Те, хоть и опасны, но ограничены возможностями
смертной плоти.
Эти твари совсем иные. Они способны на такое, что кажется
совершенно немыслимым. Двигаются так стремительно, что глаз едва
успевает уловить размытый силуэт. И ведь мы столкнулись только со
свежими исчадиями первой ступени, которые толком ещё не прошли
трансформацию.
Сержант тем временем приблизился и склонился над девушкой, щупая
пульс. Затем облегчённо выдохнул:
— Жива, хвала небесам. Только в беспамятстве. Барышня она
молодая и крепкая. Бог даст, оклемается.
Я мрачно кивнул, разглядывая спасённую. Под рваной одеждой кожа
отливала мертвенной синевой, глаза запали. Ещё немного — и
откачивать было бы некого.
— Захар, — позвал я, и не удивился, когда тот крабиком выскочил
из-за деревьев. — Отнеси её в телегу, будь добр, и присмотри.
Слуга понятливо кивнул и взвалил на себя не шибко тяжёлую
девушку.