Я прищурился, мысленно пробуя ауру незнакомки на вкус. Среди
общей слабости явственно ощущался отголосок магического дара —
такой знакомый, напоминающий о сыром чернозёме после дождя.
Землица, надо же! Не частый талант, но полезный.
— Как вас зовут? — склонившись ближе, я постарался смягчить
голос.
Ни к чему давить на того, кто только что едва не встретился со
смертью.
Губы девушки дрогнули. Заговорила она еле слышно, медленно роняя
слово за словом:
— В-василиса. Василиса Ольховская. Мегесса… Магичка… — она
запнулась, словно одёргивая себя. — Из простых. М-можно просто
Вася, — добавила девушка, и эта простецкая форма имени явно далась
ей с трудом.
Я невольно приподнял бровь, отметив эти странности.
— Что вы здесь делали, Василиса? Как наткнулись на
Бездушных?
Ответ прозвучал сбивчиво, прерываемый судорожными вздохами:
— Ехала с конвоем в Покров… На машине, — начала она размеренно,
но тут же спохватилась, — только она того… сломалась посреди
дороги, проклятая. Охрана, значит, поворчала и решила, пускай, мол,
починят и догонят…
Она зажмурилась, явно борясь со слабостью. Я покосился на
стоящего чуть поодаль Могилевского. Тот хмурился, всем своим видом
выражая недоверие. Что ж, я его понимал.
Василиса тем временем продолжила:
— Как только обнаружила присутствие… — она осеклась. — В смысле,
как почуяла этих тварей, спряталась в кустах. Думала, авось
пронесёт, но они выследили, напали… — она поморщилась. — Дальше не
помню толком. Как в тумане всё.
Она вдруг распахнула глаза, вперив в меня пронзительный
взгляд:
— Моя сумка… то есть котомка моя! Там, в лесу осталась. Найдите
её! — она впилась в меня взглядом, резко и требовательно. — Это
жизненно важно!
Последнюю фразу девушка почти выкрикнула, вложив в слова
неожиданную властность.
К первой вскинутой брови добавилась и вторая. Полумёртвая
бедолага, только-только с того света вытащенная, приказывает толпе
неизвестных мужчин. О да, простолюдинка, определённо…
Не успел я ничего ответить, как Василиса со стоном откинулась
обратно на дно повозки. Веки её затрепетали и сомкнулись. Похоже,
разговор отнял последние крохи сил.
Я мотнул головой Захару, безмолвно веля заняться спасённой. А
сам отошёл к Могилевскому, уже маячившему в сторонке.
— Ну и как тебе эта история, а, сержант? — осведомился
вполголоса, сверля его пытливым взглядом.