Корнилов избегал предавать бумаге свои политические мысли, но, находясь на Донской земле, счел уместным изложить свои политические взгляды и обосновать цели войны с Советами. Политическую программу он передал Алексееву 2 февраля 1918 года>13.
– В нашей программе, Лавр Георгиевич, 14 пунктов. В первом пункте вы говорите о восстановлении гражданских прав, попранных большевиками. Хорошо, что вы говорите о равенстве всех перед законом, но уничтожение классовых привилегий – это что-то сродни Декрету большевиков об отмене сословий и гражданских чинов.
– Мы что, сейчас будем осуждать мою программу? – вдруг резко перебил его Корнилов.
– Нет, но мы должны определить узловые моменты политической платформы Добровольческой армии, – парировал Родзянко.
– Какие, например?, – не унимался Корнилов.
– Ну, хотя бы восстановление законности и порядка, попранных Советами, вопрос о новом созыве Учредительного собрания, разогнанного большевиками, о сохранении единой и неделимой России, об исполнении союзных обязательств, о доведении войны до победного конца в тесном единении с нашими союзниками, наконец, вопрос о земле.
– Хорошо давайте по порядку, – произнес Корнилов. – Первое, что мы должны сказать казакам, – продолжал он, – это то, что мы пришли разогнать Советы и вернуть им попранные большевиками их права. Но вот лозунг «Вся власть Учредительному собранию» надо временно снять. Вспомните, много ли он нам помог на Дону?
– Но что же мы предложим? Восстановление монархии? Я знаю, что среди добровольцев много монархистов, и казаки были верной опорой Романовых. Но не для того мы всю Великую войну боролись с монархией, чтобы ее реставрировать в той или иной форме, – вспылил Родзянко.
При этих словах Алексеев улыбнулся, он вспомнил, как в Феврале Родзянко не прочь был вести переговоры с Николаем II о конституционной монархии. Но промолчал.
– Я всю войну воевал на фронте с внешним врагом, а не боролся с монархией, – отпарировал Корнилов.
– Но, Лавр Георгиевич, вы же участвовали в аресте императрицы и отвечали пред Временным правительством за охрану царской семьи в Царском Селе, – напомнил Родзянко.
– Только по долгу службы и потому, что считал: династия Романовых себя дискредитировала перед народом.
– Я согласен с командующим, что лозунг «Всю власть Учредительному собранию» надо придержать. Да и поддержки идеи «единой и неделимой» среди казаков мы не найдем, казачьи атаманы страдают болезнью самостийности, – вмешался в разговор Алексеев.