Первое напряжение было снято. Толпа внимательно слушала своего командира. Тот, улыбнувшись, уже примирительно продолжил:
– Вы думаете, я такой дурак – не понимаю, чего вы бузите. Вон, Федька Иволгин – раз. Терентий Дуля – два. Мишка Соломин – три – узнали, что на соседней станции стоит цистерна со спиртом. Ну, ясное дело, ребята рвутся в бой… (Комиссар криво улыбнулся, в толпе раздался смех). Ясное дело, главком – предатель, командир полка – мамкин сын, а вдруг цистерна со спиртом попадет в руки к корниловским офицерам? Вот горе-то для республики… (взрыв хохота раздался на площади).
Выждав паузу, Сапожков заявил:
– Ну что, инцидент считаю исчерпанным, товарищи… (солдаты примирительно загудели). – Теперь слово комиссару полка, товарищу Соколовскому…
«Вывернулся, шут гороховый», – зло подумал про себя комиссар, но в душе был благодарен Сапожкову за то, что тот снял кровавое напряжение митинга.
– Бойцы, не время сейчас для митингов, – начал Соколовский с пафосом.– Вы горстка революционных бойцов. Трудящиеся всего мира с надеждой смотрят на вас. Паразиты, ползучие гады, банды Корнилова и всякая контрреволюционная сволочь должны быть выметены железной рукой пролетариата и крестьянства с кубанской земли! – Потом Соколовский задумался и добавил:
– А также трудового казачества. Огнем и свинцом ответим буржуазии всего мира! Мир трудящимся, смерть эксплуататорам, да здравствует мировая революция!..
У Корнилова тоже был свой «комиссар» – матрос 2-й статьи Федор Баткин, представитель интереснейшего типа людей, рожденных революцией. По происхождению он был еврей, по партийной принадлежности – эсер, по ремеслу – агитатор.
Матросом Баткин стал накануне Февральской революции, но на палубу корабля так ни разу и не поднялся. Зато язык привел его в состав делегации Черноморского флота, что отправилась в Петроград. С тех пор имя его гремело на протяжении нескольких месяцев в столице, где он как эсер агитировал за Советы, но без большевиков. Портреты «матроса Баткина» красовались в иллюстрированных журналах, в информационных заметках о многочисленных съездах, митингах, встречах и т. п., то и дело мелькало: Баткин, Баткин, Баткин… Но большевикам он был не нужен, и обиженный «матрос» в январе 1918 года появился в Ростове и снова приступил к агитационной деятельности за счет штаба Добровольческой армии.