— Псс, Касардин, давай сюда, — он не видел меня даже на
лестнице, поэтому слегка дернулся, но подчинился и пошел на
голос.
— Бахус, ты чего так долго?
— Дела были. План такой, ты не мешаешь и молча делаешь всё, что
скажу. Уяснил?
Когда он кивнул, я вновь поднялся вверх. Нос площадки хорошо
освещался стоящими по периметру факелами поэтому я легко рассмотрел
позиции всех охранников. Трое стояли у лестницы, о чем-то
разговаривали и ржали как кони, еще двое обходили освещенный
участок по периметру и зевали, а стрелок так и вовсе сидел на полу,
положив лук у ног. Уставшие и ничего не ожидающие, они представляли
собой легкую добычу. Поэтому, когда мы подкрались до границы
темноты, укрываясь за плотными рядами каких-то бочек, я выпрямился
и направил дуло пистолета на лучника.
Он находился к нам ближе всех и сразу заметил мою выросшую из
ниоткуда фигуру. В глазах отчетливо читался страх, и он выжидающе
замер. Я сделал характерное движение, лучник поднялся и развернулся
спиной.
— Добрый вечер, господа, — сказал я обычным голосом, достаточным
для того, чтоб услышали все стражники, но недостаточным, чтобы
привлечь внимание охраны за перегородкой.
Все резко замолкли, дернулись к мечам, но, увидев пистолет,
повторили за лучником — замерли.
— Раб, бери вот эти веревки, — я кивнул на бочки позади, — а вы,
господа, слазьте вниз, но прежде сложите оружие.
Несколько секунд охранники со злостью смотрели на меня, но затем
здравый смысл победил и они, друг за другом, начали спускаться по
длинной, десятиметровой лестнице. К моменту, когда лучник,
последний из шестерых, начал спуск, Касардин уже вооружился мечом и
щитом, а веревки сложил в мешок, который нашел рядом. Удача нам
благоволила.
— Мне тоже возьми меч, — шепнул я.
— Да как?
— В мешок закинь, мне без разницы, всё, внизу увидимся.
Я решил лезть первым, во избежание проблем, которые могут
доставить скопившиеся внизу охранники. Когда до песка оставалось
два метра, я развернулся и прыгнул. Уверенно приземлившись, вновь
направил пистолет на злых мужиков. Один из них не выдержал:
— Ты труп, гладкокожий раб.
— Да что вас всех так интересует состояние моей кожи-то, а? Я
ассасин из Валриха, теперь сможешь повторить то, что сказал?
Не знаю, кем были эти ребята, но явно пугливые — глаза
охранников испуганно расширились и желания поговорить больше не
возникало. Когда Касардин сбросил мешок, а потом спрыгнул сам, мы
молча двинулись вперед.