Павел Дружинников пальцем указал на полку.
- Там, внизу, - сказал он. – Сумка. И ещё вот эта книга.
Я вынул из-под нижней полки небольшую сумку из коричневого
кожзама. Книгу я сознательно проигнорировал.
Протянул «пенсионеру» и «студенту» руку. Те её пожали –
аккуратно, будто с опаской.
- Спасибо за сотрудничество, товарищи, - сказал я. – В
Ленинграде вас на перроне встретят мои коллеги. Они отведут вас в
отделение. Ничего особенного. Зададут несколько вопросов о
Лебедевой. Под протокол. Много времени это не займёт.
Иннокентий Николаевич и Павел Дружинников синхронно кивнули.
Я попрощался с ними и покинул купе.
***
Сумку журналистки я оставил в купе проводницы.
***
Вернулся в первый вагон. Обнаружил, что Лебедева сидела у окна,
смотрела поверх деревьев и кустов на небо. Мысленно она сейчас была
явно не в поезде.
Я расстегнул лежавший на верхней полке рюкзак. Достал из него
блокнот и ручку. Под присмотром щелкавших семечки женщин сделал на
чистой странице первую запись.
- Мы так и будем тут сидеть? – спросила журналистка.
Она скрестила на груди руки, плотно сжала губы.
- Ждите, Александра Витальевна, - сказал я. – Скоро вам всё
объяснят.
Начал в блокноте новый абзац.
Лебедева дернула плечом и отвернулась к окну.
***
До пятиминутной остановки на станции Селидово я исписал мелким
почерком почти четыре страницы. Всё это время Лебедева молчала. Я
её не беспокоил.
Поезд дёрнулся и снова поехал. Я поднял голову, взглянул за
окно. Увидел, как мимо поезда неспешно проплыло невзрачное здание
железнодорожного вокзала.
Отметил, что журналистка по-прежнему смотрела на небо.
Александра сейчас походила на манекен в витрине магазина. Такая же
неподвижная и молчаливая.
Я заполнил текстом ещё полстраницы, до того, как заметил
шагавшую по вагону проводницу: ту, в чьей комнатушке я недавно
пристроил вещи Лебедевой.
Проводница остановилась рядом со мной и сообщила:
- Товарищ капитан, они вышли из поезда. Оба. В Селидово.
Я кивнул, протокольными фразами поблагодарил женщину за
информацию.
Проводница ушла.
Я закрыл блокнот, сунул его обратно в рюкзак. Повернулся к
следившей за моими действиями Лебедевой.
- Вот и всё, Александра Витальевна, - сообщил я. – Наша прогулка
завершена. Возвращаемся в своё купе.
Лебедева уселась на полку – я поставил рядом с ней её сумку.
Бросил свой рюкзак туда, где еще час назад восседали «студент» и
«пенсионер». Отметил, что книгу журналистки наши (теперь уже
бывшие) попутчики не умыкнули, словно не заинтересовались романами
Агаты Кристи. Оставили они на столе и пустую пачку из-под сигарет,
и пропахшую чесноком газету. Лежал на верхней полке и мой
«Советский спорт». Ни Иннокентий Николаевич, ни Павел Дружинников
не сдали проводнице постельное бельё – оно всё ещё лежало на
матрасах. В такт покачиванию вагона позвякивали на столе пустые
гранёные стаканы в мельхиоровых подстаканниках.