Артема попросили выйти из кабинета, а меня распластали на кресле. Брали анализы, осматривали и подтверждали беременность в срок, приблизительно в шесть недель. Далее мне дали несколько совет и сказали прийти на аборт через десять дней, когда все анализы будут готовы.
Я вышла из кабинета и встретилась взглядом с обеспокоенным Артемом. Он подскочил со стула и уставился на меня. А мне так хотелось, чтобы отговорил делать этот чертов аборт, чтобы просто обнял и всё бы вернулось на свои места. Но нет... Он молчал, взглядом спрашивая, как все прошло.
- Взяли анализы, через десять дней приехать на ... - я замолчала, не в силах сказать это отвратительное слово "аборт".
- Я тебя понял. - выдохнул он и опустил голову. - Поехали?
- Я сама доберусь. - бросила, глядя ему в глаза и молча развернувшись, пошла прочь. Как же низко мы пали в один злосчастный вечер.
По дороге позвонила Маше и напросилась в гости. Мне нужно было с кем-то поговорить, иначе я бы сошла с ума. Подруга с радостью меня ждала, пока я таращилась в окно старого ржавого такси.
Дома сменяли друг друга, магазины, киоски и большие торговые центры. Многоэтажки, обычные домики и люди. За десять минут езды, весь город пролетел как в ускоренной съемке. Я улыбнулась, понимая, что вот так прилетала наша жизнь. Одно жилье сменялось другим, одних сменяли другие, одни проблемы вытесняли другие. Это наша жизнь, наполненная чем-то новым и в то же время, забытым старым.
Маша открыла мне после первого стука в дверь. Внимательно следила за мной, пока я весила куртку и снимала кеды. Молчала, но по взгляду я уже поняла, что она догадалась о моих проблемах.
Мы устроились у нее в комнате на кровати и она вопросительно взглянула на меня.
- Я беременна. - сказала я так, будто говорила не о ребенке, а о новой пижаме. Маша открыла рот и вытаращила глаза на меня. - Не смотри так. - поморщилась я и положила на плоский живот подушку.
- От Артема?
- Нет, от бомжа с соседнего района.
- А он знает?
- Кто? Бомж?
- Да блин, Катя. - занервничала подруга. - Артем знает? - и тут меня прорвало. Я разревелась и вывалила ей всю правду, не скрывая абсолютно ничего.
Маша слушала внимательно, кусая губы и заламывая пальцы на руках. Я плакала, рассказывая о жестокости отца и о трусости Артема. Выплескивала все, в надежде, что хоть немного станет легче, но я ошиблась. Легче не стало ни на секунду. Боль в груди продолжала ныть, затягивая в депрессивное состояние и чувство безысходности.