6. Глава 6. Саша
Смена проходит отвратительно.
Очень много травм, зав недоволен, что не справляемся, но новых людей при этом брать не хочет.
Два сложных пациента в реанимации после аварии. Устала морально и физически, но радует то, что они живы и еще увидят своих близких.
Домой добираюсь к девяти вечера. Мечтаю только об одном – отдохнуть, а потом уже подумать обо всем.
Не просто так мы с Домбровским встретились. Не просто так он прокурор в деле моего отца. Да, случайность, но это знак какой-то. Нас сталкивает судьба в таких противоречивых обстоятельствах. Хочет что-то показать или ткнуть носом туда, где я не вижу.
– Мау, – Ахилл натирает головой мне ноги, здоровается, ластится.
– Привет.
– Мау, – спинкой трется и обнюхивает.
– Соскучился?
– Мау.
– Или тарелка пустая?
– Мау.
– Знал бы ты, в какой я ситуации оказалась. Может, совет бы дал, этот мужчина такой невозможный, знаешь, что вчера случилось…
– Мау, - перебивает кот. Плевать он хотел, что у меня там происходит. Разворачивается и идет на кухню. Делает несколько шагов и оборачивается. Ждет меня.
Что делать… Иду за ним на кухню. Ахилл демонстративно нюхает пустую тарелку и с укором заглядывает в глаза.
– На тебя уходит треть зарплаты. Если твой аппетит не уменьшится, то перейдем на гречку скоро. – Молчит. А в глазах одна мысль: “Ты в ответе за того, кого приручила.”
Насыпаю ему в тарелку корм. Сама быстро принимаю душ, закрываю плотно шторы в комнате и ложусь в кровать. Проверяю телефон, там уже с утра тридцать сообщений в рабочем чате, у меня начался выходной. Ставлю «режим полета» и убираю телефон.
Как же. Тихие аккуратные шаги по паркету направляются в мою сторону. Меховой мешок запрыгивает на кровать и аккуратно переступая, теснится ближе ко мне. Ложится на бок, подставляя живот. Интересно даже, чем он всю ночь занимался, что сейчас укладывается спать со мной.
– Наелся?
– Мау.
– Хоть у кого-то аппетит есть. – Запускаю руку в шерсть на животе и начинаю поглаживать. Ахилл расслабляется и опускает голову на кровать. – Меня такая злость разбирает! Вот как, скажи, можно быть один вечер таким милым, а потом холодным и жестким. Он даже не выслушал меня. Даже не попытался.
– Мау.
– И я не знаю. Чего-то думаю о нем много...
Ахиллес включает режим тарахтения. Засыпает.
– Сухарь, – убираю руку, – я тебя накормила, душу раскрываю, а ты наелся и храпишь. Будешь так себя вести, отправлю жить к прокурору. Будете вдвоем храпеть и вспоминать меня.