На зеленых глазках парнишки наворачиваются солёные слезки,
которые вот-вот побегут по покрасневшим щечкам к подбородку.
Настолько для него страшно слово «укол» и один только вид в чужих
руках шприца. Голова опущена вниз. Если бы этими глазами он сейчас
взглянул на старшего, то, может быть, Арсений бы ещё унял свой пыл,
сжалился, проявив хоть каплю сочувствия, но Антон думает по-своему:
показать свою слабость перед кем-то — для него не приемлемо. Тем
более, когда ещё ничего не происходит. Потому он, даже чуточку
подрагивая, ложится на диван животом вниз, укутавшись поплотнее в
плед и обняв подушку. Он утыкается в нее всей своей мордашкой,
ожидая «смертный» приговор.
— Нужно приспустить шорты и белье, бояка. Раз уж лежишь, давай
это сделаю я. — закатав его плед до поясницы, раскрывая нижнюю
часть туловища, стягивает резинку трусов и шорт почти до коленей.
Взяв ватку, смоченную спиртом, он протирает выбранное на ягодице
местечко, замечая, как ребёнок внезапно вздрагивает и весь
напрягается: — Эй, я ещё даже не начал. Просто обработал, не
придумывай. — холодно произносит мужчина и, проверив отсутствие
воздуха, слегка постукивая по шприцу и нажимая на поршень, снимает
колпачек с иглы.
Мальчишка еле слышно хнычет, зажимая лицо в подушке и чуть елозя
ножками по простыне. Он непроизвольно напрягается, когда пальцы
врача прикасаются к нежной кожи, и осторожно пытается отодвинуться.
Арсений свободной рукой массирует ягодицу рядом с обработанным
местом и, дождавшись, когда мышца расслабится, берет кожу в
складку. Игла одним отработанным жестом мигом оказывается
внутри.
— Ай! — Антошка тоненько пищит и приподнимает голову, выгибаясь
в спине. Препарат начинает потихоньку поступать в мышцу, и
мальчишка уже открыто похныкивает. Он от испуга напрягает ягодицу,
чем сам себе делает больнее, и начинает плакать сильнее.
— Антош, расслабься! — строго просит мужчина, не повышая тона, и
придерживает рукой без шприца плачущего мальчонку, что пытается
отползти. «Антош» в таком тоне звучит больше снисходительно, чем
утешающе, хотя сам мужчина будто не верит этим слезам. Антон падает
головой на подушку, продолжая реветь всё сильнее и сильнее.
— Не надо больше… Больно. Хватит. — всхлипывая в перерывах,
просит мальчик тоненьким голоском. Он уже знает, что точно
проиграл, но остановить себя не может. Боль потихоньку
распространяется в мышце и иногда становится сильнее, что и пугает
мальчишку. Он не знает, будет ли в следующее мгновение ещё больнее
или это уже пик.