Изготовив для нас детские луки, Петрович учил нас стрелять из
них и из пращей. Все это было интересно до жути и мы сами бежали на
тренировки, после которых нас ждало обучение скачкам на лошадях.
Верховой езде мы обучались поначалу без седла. Удержаться на спине
коня было нелегко, а когда мы без седел могли показать джигитовку
как горцы или казаки, мы учились стрелять на скаку. С каждым разом
наше обучение усложнялось. Вскоре Петрович вручил нам длинные
арканы и мы на скаку учились ловить другого коня или всадника,
начиная бросать петлю аркана на столбики.
Наши матери и отцы после службы так же собирались у Петровича,
который с удовольствием передавал и им все свои знания. Петрович
все-таки исполнил свою мечту, поставив с нашей помощью печь для
выплавки булата и обычной стали. В кузне, рассчитанной на трех
кузнецов, сначала отковали мечи, кинжалы, боевые топоры и
наконечники для стрел, затем стали ковать ламеллярные доспехи с
Шахматным способом сборки булатных чешуек (при сборке чешуйчатого
доспеха верхняя чешуйка перекрывает две нижние), беря все лучшее от
сарматских, монгольских, якутских и русских кольчато-пластинчатых
доспехов. На женщин легло изготовление из войлока поддоспешников и
шапочек под шлем; русская ерихонка имела сфероконическую форму
тульи, которая часто была рифлёной, в виде рёбер жёсткости, который
ковали с козырьком и наносником.
Когда же начались военные действия у соседей, наши матери
практически перестали улыбаться, стараясь не думать о возможности
возвращения мужа в цинковом гробу или с оторванными конечностями.
Впервые я увидел как моя мама молится. В углу ее спальни появилась
икона Божьей Матери и каждый вечер мама молила Христа вернуть ее
мужа живым и здоровым. До отправки части бригады она была
атеисткой. Вскоре пришло время отправиться и нашим матерям вместе с
двумя третями бригады к месту ее дислокации на чужой земле. Антон
страдал больше всех, кроме отца у него не было никого, к кому он
мог потом пойти жить.
Жили мы теперь в доме у Петровича, который не давал нам
осмыслить возможную потерю родителей, загружая нас все больше и
больше. Мы теперь мечтали скорее дождаться темноты, что бы
свалиться без сил в свои постели.
На пятнадцатилетие нам, мальчишкам, шестидесяти двухлетний
Петрович подарил по щенку от последнего помета детей своих умерших
от старости волкодавов, которых назвал Кэп и Дана. Я своего назвал
Рэксом, Сашка - Баксом, Колян - Жулькой, Артем - Гитой, Олег -
Волком.