— Ани, — мрачно признала Ани.
— Это полное имя?
Она пожала плечами. «Хороший» пометил что-то в планшете.
— Фамилия?
Ани смотрела в сторону. У неё не было идентификационного чипа, —
и она не помнила, как именно его вынули. Могло ли быть такое, что
те неизвестные ей люди, которые убрали чип, влезли в полицейскую
базу ДНК? А если нет — что там найдётся, в этой базе? Ведь там не
только фамилия, но и целая жизнь. Целая жизнь, которой она
совершенно не знала.
Может быть, она опасная преступница. Или ценная заложница. Или…
да один Линдов боженька знает, что ещё может быть! И что будет с
Ани потом? Сложно поверить, что её отпустят обратно на Свалку.
«Содействие». И Линда, и эти полицейские, — все они предлагали
«содействовать». Одна мысль об этом жгла пищевод кислотой, и
всё-таки Ани заставила себя сказать честно:
— Я… не знаю.
Полицейский психиатр оказался высоким, очень медленным мужчиной
с тем самым добрым лицом, от которого по спине бегут мурашки. Такое
мягкое, расслабленное выражение бывает у матери, что качает на
руках новорожденного, и у маньяка, методично разделывающего свою
жертву на запчасти. Детей в комнате не было, поэтому Ани на всякий
случай заранее заподозрила психиатра в плохом.
Ещё психиатр загадочно дисгармонировал абсолютно со всем, что
его окружало. Весь кабинет был ему как будто мал; он торчал руками
и ногами далеко за пределы рыжего кресла, как криво вставленная в
неподходящий домик куколка; мягкий спортивный костюм мышино-серого
цвета казался грязным пятном в тёплой обстановке комнаты. Кто-то
старался сделать этот кабинет не пугающе-белым, как все другие
кабинеты полицейского сектора, а почти уютным, тёплым и обнимающим:
здесь были тяжёлые пушистые шторы, ковёр с абстрактным узором,
натюрморты на стенах, разномастные подушки и стол с кинетическим
песком. Увы, все эти старания были зря, потому что для успеха
требовалось ещё и поменять психиатра.
— Здравствуйте, Ани, — сказал психиатр.
И улыбнулся. Как крокодил. Лучше бы он этого не делал.
Первые несколько минут от Ани ничего не требовалось: психиатр
пугающе мягким голосом рассказывал, как в рамках полицейской работы
понимаются слова «конфиденциальность» и «медицинская тайна». Ясное
дело, для доверия врачу в такой тонкой области необходимо, чтобы
всё, что пациент сообщает психиатру, оставалось между ними двумя.
Но вместе с тем полиция направила психиатру запрос на экспертизу.
Но никакие ваши личные переживания не выйдут за пределы этой
комнаты. Но свои выводы доктор всё-таки должен будет написать. Но
не станет приводить в документах «персональных деталей». Но выводы
всё-таки будут.