Правда, у альпенштока обычно не
бывает жутких кривых зубьев, загнутых назад, как у щуки или
крокодила. Если таким варварским инструментом пробить доспехи, а
потом рвануть на себя, то клюв потащит за собой внутренности, как
рыболовный крючок. Наверняка клевцы наподобие этого были запрещены
в Средние века наравне с изогнутым «пламенным клинком», который
причинял страшные, рваные, плохо заживающие раны – как оружие
совершенно бесчеловечное. Впрочем, для устрашающего
психологического воздействия подобное было только в плюс.
Третий, стоявший сбоку от жертвы,
чернокожий, с длинными волосами и в армейской куртке, был вооружен
двумя огромными крюками, на какие подвешивают на бойне коровьи туши
после свежевания. Если бы господину униженному пришло в голову
протестовать, громила одним движением мог воткнуть ему крюк в
почку, а следующим движением вырвать из его тела солидный кусок
мяса.
У грабителей-наркоманов не было ни
плазмометов, ни разрядников, в отличие от их коллег из Соединенных
Миров. Всё же приходилось признать, что на немецком Беовульфе, где
огнестрельное оружие было категорически запрещено для штатских,
полиция нещадно карала за любой обнаруженный огнестрел. Так что
местные хичеры носить его опасались.
Зато за холодное оружие наказывали
гораздо мягче, поэтому наркоманы не стеснялись таскать при себе
самые причудливые и жуткие рукопашные девайсы. В случае чего
бандиты запросто могли отмазаться: это современные копии древних
музейных артефактов и вообще детали национального костюма. Где
написано, что нельзя носить с собой музейные предметы или мясницкое
оборудование, гражданин начальник?! Это не запрещено, а значит,
разрешено.
Мазнув взглядом по живописной группе,
дама равнодушно прошла мимо. Происходило бы дело в Российской
империи, она обязательно вмешалась бы. Там и закон не выгибался так
причудливо, а однозначно трактовал ситуацию в пользу потерпевшего и
его добровольного помощника.
Но сейчас действо происходило на
демократической территории, где преступник и его жертва имеют
абсолютно равные права, так что загреметь в тюрьму могли и
ограбленный, и тот, кто поможет ему отбиться от обнаглевших
подонков.
Кроме того, и происходило это действо
явно между местными. А немецкие обыватели либо сами голосовали за
гуманизм по отношению к наркоманам, бомжам, маньякам и диким
беженцам со взглядами времен каменного века, либо молча одобряли
такую политику, так что с ее результатами пусть разбираются сами. У
девушки сейчас имелись дела поважнее.