— Как смеете вы… — голос волхва дрожал от гнева и напряжения. — Как смеете вы врываться в место святое с оружием и проливать здесь кровь?! — наконец смог он закончить фразу.
— Именем императора! — выступил вперед один из прибывших. — Это селение захвачено. Сдавайтесь, и никто не пострадает.
Я смотрела на все это с широко раскрытыми глазами и не могла поверить в то, что они меня не подводят. В то, что я правильно слышу ломаный, весь изуродованный акцентом горный язык.
Мой отец, в сущности, еще совсем не старый человек крепкой наружности с темными волосами, едва тронутыми сединой, вышел вперед.
— Я Сондр, властитель Кривых Гор, и вы пришли на мою землю. Убирайтесь отсюда!
Видела, что он сжимает кулаки. Только что он мог поставить против вооруженных до зубов воинов?
— Все кончено, Сондр, властитель Кривых Гор, — с насмешкой в голосе произнес враг. — Теперь эта земля принадлежит Его императорскому величеству Хакасану Второму, правителю империи Охсай, южных и восточных равнин… — он сделал паузу и добавил: — И властителю Кривых Гор!
Те имперцы, которые стояли за ним, дружно воскликнули:
— За императора!
Я прекрасно понимала охсайское наречие, которое было самым распространенным в империи, потому что отец с детства учил меня языкам наших соседей. Ведь как старший ребенок я должна была когда-то занять его место рядом со своим мужем.
Краем глаза увидела, как Дринкрис сделал несколько шагов к моему отцу. Именно он должен был когда-нибудь править вместе со мной. И все об этом знали.
— Горный народ ни за что на свете не будет подчиняться никому, кроме своего властителя! — твердо сказал Дринкрис.
— Кто первый желает не подчиниться воле императора? — возвысил голос воин, продолжая так сильно коверкать мой язык, что понять что-либо было сложно.
— Отойди, Дринкрис, — тихо приказал мой отец, и тот послушал. Сделал шаг назад, закрыв меня широкой спиной.
С колотящимся сердцем я выглянула из-за его плеча.
— Никто из здесь собравшихся не признает за вашим императором право командовать нами, мы — вольный народ! Тысячи лет горцы были свободны!
Голос отца звучал громко, отражаясь от каменных сводов крыши и усиливаясь. Он говорил как истинный правитель. И, несмотря на опасную ситуацию, у меня все волоски приподнялись на теле от его тона. Все горные вожди признавали власть моего отца, и я прекрасно знала почему. Не потому что титул властителя достался ему от его отца, а тому — от отца его отца. Хотя так и было. Но потому что он подтверждал свое право на доверие. Подтверждал ежедневно многие дюжины лет, правив мудро и честно.