***
Принятие второго Обета прошло заметно легче и менее… волнующе.
Вместо симпатичной юной девушки меня встретил хмурый не выспавшийся
мужчина средних лет, от которого волнами накатывал мощный запах
табака. А дальше — ровно как в прошлый раз. Диван, обруч, короткая
клятва, зачитанная с бумажки. Пара минут головокружения — и я уже
покинул кабинет. В ногах всё ещё чувствовалась определённая
слабость, но — никакого сравнения с ощущениями от предыдущего
раза.
Да и коридоры здания в этот раз были пустынны и тихи: лишь
парочка едва знакомых студентов прошли мимо, торопясь к своим
психологам или на принятие нового Обета. В целом — ничего
удивительного. Добрая половина курса имеет валентность всего лишь в
единицу, как тот же Генрих, так что, после первой волны
паломничества в этот корпус, делать им здесь больше нечего. А
остальные, в отличие от прошлого раза, выбирают день и время,
которое удобно лично им. Кто-то, несмотря на все предостережения,
принял второй Обет ещё неделю, а то и полторы назад. Кто-то,
наоборот, будет тянуть ещё пару-тройку недель, пытаясь
определиться. Хотя основная часть пойдёт как раз в ближайшую
неделю, конечно.
Выйдя на улицу, я невольно поёжился, накинув капюшон толстовки.
Сентябрь ещё не начался, но вот уже который день моросил
непрерывный надоедливый дождь. Вместо приятного почти осеннего
солнышка — бескрайние стальные тучи, вместо неспешных прогулок —
быстрые перебежки между зданиями, вместо парка и набережной, где мы
успели найти и облюбовать себе не особо популярные и потому тихие
местечки для посиделок — унылые душные пространства корпусов,
библиотеки и общежития. В последнем случае — особенно унылые. Хоть
мы с Викой Кехман и оставшейся парочкой соседей по блоку — Катрин
Ларссен (тихой девчушкой из Шведской унии с волосами цвета пшеницы)
и Ванькой Левашовым (румяным, кровь с молоком, деревенским парнем,
простым и бесхитростным, как удар кувалдой) — убрали и оттёрли
общие помещения и собственные комнаты до приемлемого состояния, но
сильно радостнее в них не стало. Было бы неплохо найти краску и
хоть немного освежить эти унылые блеклые стены…, но где ж её
найдёшь?
Точнее, краску можно было найти в гигантском внутреннем
магазине, занимающем отдельный корпус целиком (там, складывалось
ощущение, было в принципе всё, что угодно) — но все цены там были в
таврах, которые мы так и не научились зарабатывать стабильно. Пока
самой богатой из наших знакомых была Вика — большую часть
внутренней валюты выдавали за промежуточные проверки знаний на
лекциях или же выдающиеся результаты практических работ на
семинарах. Но выдавали редко и сущие слёзы: десятые доли, максимум
— единицы тавров. Даже Вика, при всей своей старательности и
прилежности, накопила едва десяток монет. Для сравнения — та самая
банка с краской любого цвета (литров на пять, то есть её, скорее
всего, ещё и мало будет) стоила, кажется, полтора десятка
тавров.