– Пап… – выдохнула Александра. Но дальше ей не пришлось что-то говорить. Он подхватил ее под локоть и повел к выходу.
***
Любая попытка Александры поговорить с отцом в машине, встречалась с невидимой стеной. Сталкиваясь с ней, ее слова и просьбы остаться в Нью-Йорке, с грохотом падали в бездну, где пропадали бесследно.
К вечеру все вещи девушки были собраны. Недовольная Ковалева сидела в гостиной, пока отец поковал все ее вещи в чемоданы. К счастью, это заняло не так много времени. Александра хоть и была девушкой, но ее шкаф не ломился от модных нарядов и горы различного ненужного барахла, имеющегося про запас или экстренного случая, которого никогда не произойдет. На полках лежали широкие футболки с непонятными принтами и нецензурными надписями на английском, и пары тройки драных джинсов, из которых она сутками не вылезала, и была готова в них спать. Хотя, почему готова? – она и спала в них. Учитывая график ее активной жизни, девушка приходила домой после очередной вечеринки, не всегда способная стоять на своих двух, и падала замертво на любой мягкой плоскости, которая встречалась на ее пути. Иногда этому служил ковер в центре огромного холла. Либо же всю ночь девушка посвящала скоростной езде по пустынным улицам в своей новой и сверкающей тачке, недавно отполированной в салоне. И так же заявлялась под утро, и не имея сил, едва ли могла добраться до своей кровати. Так что да, – Александра была весьма избирательна в любви к удобной одежде, способной заменить ей ночные сорочки.
И сейчас, спустившись в холл с двумя чемоданами, мужчина присел рядом с дочерью и слегка приобнял ее за плечи, но Александра скинула руку отца и демонстративно поднялась с дивана. Проходя мимо чемоданов, девушка с силой пнула один из них – от удара тот повалился в бок, увлекая за собой второй чемодан, стоящий рядом. Ковалева демонстративно перешагнула через упавшие чемоданы и подошла к окну. Александра бросила грустный взгляд на машину, стоящую возле гаража, и тяжело вздохнула. Сейчас, как никогда, девушка безумно хотела ощутить вкус едкого никотина на своих губах. Она отдала бы все что угодно, согласилась бы на длительный домашний арест, на очередную лекцию, прочитанную отцом, о правилах поведения в общественных местах, да что угодно, лишь бы остаться дома. Пусть накричит, но не отправляет в Москву. Непонятно куда, непонятно к кому. И какой от этого смысл? Ну, отправит он ее в сельскую местность, где, наверное, даже нет кабельного телевидения и интернета, уж не говоря о душевой кабине и туалете, который, судя по всему, находится на улице. От этих мыслей девушка передернула плечами. Ну конечно же! Лучшего наказания ее отец не мог и придумать. Инцидент с охранником стал последней каплей его терпения, раз за час Сергей договорился с братом, университетом, забронировал ближайшие билеты до Москвы, собрал ее чемоданы, и вот-вот готов вытурить ее из страны, подальше от себя, лишь бы больше не видеть ее и не решать проблемы, в которые она вляпывалась с особой тщательностью. По словам отца, у нее не будет машины и даже личной свободы. И до города ей придется топать пешком, если она захочет выбраться в свет. И что-то ей подсказывало, далеко она не уйдет. Так что самое страшное, что она может сделать, – это убить муху или камора. Но отсутствие туалета, интернета и даже душа не так пугало, как то, что у нее не будет доступа к машине. Это был ее наркотик. С ним она забывалась. Жила. Была свободной. А отец отнял это у нее. Как долго она продержится? Не сойдет с ума? День, два? Неделя?.. Это действительно было самое страшное наказание для нее.