"А вот Ивановне сын трубу не чистит. Говорит, не барское это дело, – продолжила размышлять Клавдия Сидоровна. – Все-таки повезло моей Машке с мужем. И мать у него хорошая. Пироги вкусные печет. Конечно, не такие вкусные, как у меня. Так, оно и понятно, что таких же у нее не получится. Печи ведь нет. А на газу на этом…"
Стук в окно прервал дальнейшие рассуждения женщины. Обернувшись, она негромко вскрикнула, всплеснула руками и кинулась на двор за Буренкой.
"Это ж надо было задуматься так, – по пути ругала себя Клавдия Сидоровна. – Андрей даже постучал…"
Через пару минут Буренка была передана на попечение пастуху. И Клавдия Сидоровна смогла приступить к осуществлению остальной части своей задумки.
Расфасовав по кулькам семечки, женщина переоделась в сарафан, причесалась, сменила галоши на летние тапочки. Оценив свое отражение в старом зеркале древнего гардероба, Клавдия Сидоровна подумала, что ей в ее годы можно бы выглядеть и получше. Порывшись в ящике, женщина отыскала помаду и нарисовала себе губы. В таком виде она понравилась себе гораздо больше.
– Ах! Что же это я! – вспомнив о семечках, покачала головой Клавдия Сидоровна.
Поскольку есть семечки с накрашенными губами было не совсем удобно, пришлось ей смыть этот легкий макияж. И на улицу женщина вышла не вполне довольная собой.
Лавочка у палисада располагалась таким образом, чтобы весь день и вечером находиться в тени. А вот ранним утром Клавдия Сидоровна любила погреться на солнышке. Со вздохом опустившись на шатающуюся деревянную конструкцию, женщина подумала, что стоит попросить зятя в следующий приезд сколотить ей новую.
Соседке, разумеется, о всех недовольствах Клавдии Сидоровны знать не полагалось. Поэтому женщина улыбнулась.
– Эй, Иванна! Выходи! – крикнула Клавдия Сидоровна и помахала кульками с семечками той, кто наблюдала за ней из окна своей избы.
В тот же миг лицо соседки пропало из виду. А по прошествии пары минут на крыльце напротив лавочки появился та, кого Сидоровна звала Иванной.
В отличие от Клавдии Сидоровны Клавдия Ивановна никогда не стремилась к тому, чтобы выглядеть наилучшим образом. Одевалась она в простые старые вещи, галоши меняла только на валенки, не всегда чистые и расчесанные волосы прятала под съеденным молью платком. На стороннего наблюдателя она производила впечатление уставшей, больной и крайне нуждающейся старухи.